Тулл скакал впереди, рядом с Флавием. Для него подобрали спокойного гнедого. «Мне нужна выносливая лошадь, способная скакать весь день, которая будет меня слушаться», – так он сказал старшему конюху, и тот пока что вел себя примерно.
– Хороший мальчик, – ворчал Тулл, почесывая потную шею коня. – Осталось немного.
Поначалу их появление не вызвало тревоги. Люди, выгонявшие скот из поселка, приветственно кричали. Даже застигнутый врасплох старик, присевший на корточки возле навозной кучи, поднял руку. Тулл не питал сочувствия к этим, обреченным на смерть людям, народу Арминия – херускам. Мужчины, женщины, дети – у всех них руки были в римской крови. В крови солдат Тулла.
Хитроумный Флавий довел внезапность нападения до предела, отдав приказ браться за оружие только после того, как всадники достигнут первых длинных домов.
– Разделиться! – крикнул он, показывая налево и направо, и, скомандовав своей турме: «За мной!», поскакал к центральной площади.
У Тулла копья не было, а меч он вытаскивать не стал, поскольку кавалеристом себя не считал и просто скакал вперед. Если придется драться, он спешится. Сидя верхом, Тулл был уязвим и поэтому старался держаться поближе к Флавию, позади него. К счастью, по пути к дому Сегеста воинов они не встретили. Зазевавшийся подросток, не успевший убраться с дороги, был походя зарублен, а женщине, показавшейся в дверях своего дома, метко брошенное копье попало в живот. Больше никого они не видели. У дверей темницы Сегеста стояли четверо стражников, но шансов выжить при встрече с тридцатью всадниками, готовыми к нападению, у них не было. Стражей накрыло градом копий, пущенных с убийственной силой, и они полегли – кто мертвый, кто умирающий.
Всадники спешились, передав поводья трем назначенным присматривать за лошадьми воинам. Флавий уже спешил к двери, держа в руке обнаженный меч.
– Готов? – Он обменялся взглядом с Туллом, после чего нырнул внутрь.
Помещение провоняло гнилой соломой, по`том и сыростью. Никакой мебели, если не считать постели в одном углу, стола и табурета, не было. Именно табурет и сжимал в поднятой руке Сегест, очевидно услышавший шум снаружи и заподозривший что-то неладное.
– Давайте, подходите, трусы! – прорычал он.
– Спокойно, – сказал Флавий, опуская меч и делая знак Туллу убрать оружие. – Мы пришли освободить тебя.
– Что? – В слезящихся глазах Сегеста перемешались надежда и подозрение, но табурет он опустил. – Флавий? Ты ли это?
– Это он, а я старший центурион Тулл, – сказал Тулл по-латыни, сделав шаг на то место, куда падал свет через дымовое отверстие в крыше. Он откинул плащ, и на его груди засверкали фалеры. Вся напускная храбрость Сегеста тут же улетучилась, и на изможденном, изрезанном морщинами лице проступила улыбка.
– Послание Сегимунда дошло…
– Да. Твоему заключению конец. Идем, – кивнул Флавий.
– Нам сказали, что Арминий в отъезде, – вмешался Тулл. – Это правда?
– Правда. Сын шлюхи уговаривает вождей встать на его сторону. – Сегест сплюнул на пол.
Новость не была неожиданной, но вызвала у Тулла горькие чувства.
– Однако моя дочь, жена Арминия, здесь, – сообщил Сегест. – И она носит его ребенка.
Перед Туллом открывались новые возможности.
– Они счастливы в браке?
– Они вели себя словно помешанные, с тех пор как встретились. Мое неодобрение ничего для них не значило. – Сегест снова сплюнул. – Для вас, римлян, Арминий – клятвопреступник, но для меня – похититель дочери.
Тулл решил, что ее нужно захватить. Если б кто-нибудь взял в заложники Артио, самое дорогое для него существо, он сошел бы с ума. Флавий, похоже, пришел к тому же выводу.
– Она в своем доме? – спросил он.
– Думаю, что да, – ответил Сегест.
– Отведи нас туда. Сейчас же, – потребовал Флавий.
– С удовольствием, – самодовольно сказал Сегест.
Выйдя из дома, Тулл с радостью предоставил своего гнедого в распоряжение ослабевшего Сегеста. Ведя коня в поводу, он беседовал со стариком, а тот указывал Флавию и его воинам дорогу между длинными домами. Вокруг царил хаос – одни дома подвергались разорению, другие уже горели. В воздухе висел дым и смрад горящей плоти. Визжали женщины, звали товарищей мужчины, плакали дети. Союзников римлян можно было опознать только по тому, что они скакали верхом, бросаясь то туда, то сюда, убивая и сея панику.
Туллу безнаказанное убийство удовольствия не доставляло, хотя он чувствовал удовлетворение при виде каждого убитого воина и радовался найденным римским штандартам. И того и другого было предостаточно, но легионных орлов не нашли. Сегест казался расстроенным происходящим кровопролитием, и когда Тулл заметил ему это, старик ответил:
