Охота на орлов

– Я готов, господин.

– Здесь, должно быть, ошибка!

Визг Туберона заставил штабного офицера обернуться:

– Господин?

– Я – легат! – закричал Туберон. – А этот человек всего лишь центурион.

– Старший центурион, легат, – предельно вежливо поправил Тулл, упиваясь тем, что его замечание лишь усугубило ярость выскочки.

– Прошу прощения, легат, – сказал штабист Туберону. – Наместник предупрежден, что ты здесь. Он велел, чтобы прошел Тулл.

Рот Туберона захлопнулся.

– У тебя сообщение для наместника, легат? – заботливо поинтересовался штабной.

– Я… – начал Туберон и замешкался. Мгновение спустя он пробормотал: – Я подожду.

– Как пожелаешь, легат. – Штабист отдал честь и повернулся к Туллу, который готов был поклясться, что на его лице с поднятыми бровями было написано: «Ох уж эти мне старшие командиры». Затем он склонил голову: – Следуй за мной, центурион.

Тулл бросил взгляд на Туберона – тот всматривался вдаль. Но удовольствие от этого не уменьшилось.

Сопровождающий провел его через просторную, хорошо обустроенную переднюю, в которой за столами трудилось множество писарей. Здесь же находились рабы, ожидающие поручений. Никто не обратил внимания ни на Тулла, ни на его спутника. Следующие два отдельных помещения оказались заполненными коллегами штабного офицера – они работали. Здесь Тулл привлек несколько любопытных взглядов, и это снова заставило его задуматься над тем, что приготовил для него Германик.

– Я слышал, ты был в Тевтобургском лесу, – сказал штабист, словно услышав мысли Тулла. Говорил он с уважением – в отличие от большинства комментаторов, которых Тулл наслушался за последние годы. – Ты сумел вывести несколько своих солдат.

Застарелая горечь шевельнулась в душе центуриона.

– Не слишком много.

– Ты сделал больше остальных, о которых я слышал. Даже Туберон спас всего восемь или девять человек.

Тулл насилу сдержался от гневной отповеди – Туберона и солдат Семнадцатого спас один из опционов – и только больно прикусил губу. Медный привкус крови наполнил рот, и в ответ он лишь проворчал что-то неразборчивое.

Его провожатый ничего не заметил.

– Там действительно пришлось так туго, как рассказывают?

– В десять раз хуже, – прохрипел Тулл.

– Посетить такое место – дело чести, – заявил штабист и добавил: – Я не согласен с теми, кто утверждает, что это навлечет на нас беду. Пусть прошли годы, но павшие римляне заслуживают погребения.

Эта неожиданная искренность привела Тулла в замешательство, и он так и не успел ответить. Они остановились у входа в последнюю секцию шатра. Дорогу им преградили два телохранителя с непроницаемыми лицами, словно высеченные из гранита.

– Старший центурион Тулл, Седьмая когорта Пятого легиона, вызов к наместнику, – объявил штабной.

Телохранители глазами обшарили Тулла от макушки до пят. Один из них издал нечленораздельный звук, который мог означать что угодно – от «так точно» до «мне насрать» – и исчез за перегородкой. Центурион привык к такому поведению телохранителей высших военачальников, но это никогда ему не нравилось. Когда второй охранник снова уставился на него, Тулл ответил жестким, как кремень, взглядом. «Может, по сравнению с тобой я и старик, но за твое жалованье, куча ты дерьма, заставил бы тебя побегать», – подумал он.

– Наместник ждет, – произнес, вернувшись, первый телохранитель и отвел занавес на входе.

Штабной офицер жестом показал Туллу, что можно входить.

Тот нервничал так же сильно, как в тот день, когда на триумфе Тиберия его узнал Германик. Глядя строго перед собой, он вошел, печатая шаг, как на парадном плацу, – высоко поднимая ноги, развернув плечи и выпятив грудь, и остановился перед Германиком по стойке «смирно». Тот сидел за столом из розового дерева, инкрустированным серебряными накладками. Перед ним, возле правой руки, лежали документы; левее – чернильница и простое железное стило. Выглядел Германик постаревшим и более уставшим, чем обычно, но в его глазах и твердых очертаниях подбородка по-прежнему читалась непреклонная воля.

– Старший центурион Тулл, – доброжелательно произнес наместник.

– Господин!

– Никому нас не тревожить, – приказал Германик телохранителю. – Вольно, Тулл. Присаживайся.

– Моей кольчугой – да на дерево, господин, – запротестовал Тулл. Стальные кольца царапали все, к чему прикасались.

– Садись, – велел наместник. – Не обращай внимания.

Стул из эбенового дерева на вид стоил небольшого состояния, но Тулл не собирался спорить с одним из самых могущественных людей империи.