жажду, Тайтингиль думал о жизни – как ранима и мала она бывает в огромном пространстве миров Эалы.
Котяра тем временем снова чуть ожил и увлеченно болтал про эльфа со странным именем, фи-зи-ку – и другие бесконечные истории.
– Интер-ресно, как там остальные… Ринрин… двер-рг… – вдруг сказал он. – Я за девочку пер-реживаю.
Эльф грустно усмехнулся.
– За девочку. Ты все же неисправим, орк. Она воин. Она… выбрала. Девочка.
Котяра глянул на него беспечным сияющим взором.
– Девочки – хорошо же. Вот Маруся, к пример-ру. Вот она… знаешь, какая теплая, эльф? Девочка. Гор-рячая же, ну… я бы согр-релся сразу, и…
– Выживешь, – выговорил Тайтингиль. – Вот теперь я уверен.
Он протянул руку и тоже сделал глоток кипятка из импровизированной чаши.
Помолчали.
– А Ринрин… я чувствовал не лучшие новости, – нехотя сказал Тайтингиль, – не лучшие, орк. Но дракон слишком высоко взмыл и слишком далеко в сторону отнес нас. Я не мог увидеть всего.
– Др-ракон… он очнется, жабонька наша? – спросил Котов. – Тай…тингиль, мы же спасем Мастер-ра? Мы…
Эльф вспомнил страшную муть в белых глазах – и ощущение противоречивого клубка сил, бушующих в драконьей сути.
– Сначала нам надо спасти себя. Никого не спасешь, если погибнешь сам. Отдыхай, орк. Я потащу тебя наутро. Будет лучше, если завтра ты сумеешь пройти хотя бы часть пути… так будет лучше.
– Я говор-рил же… я тяжелый… – снова скис Котик. – Масса…
Вдруг в кустах грозно затрещало, раздалось металлическое бряцание и тяжелое дыхание огромного существа; Тайтингиль вскочил пружиной, обнажая меч, а Котяра резко сел, вскинув черную секиру.
Куст болотной купины раздвинулся, и высоченный темный силуэт шагнул на полянку.
Шумное дыхание и тяжкая поступь; низкорослые кусты под громадными ногами трещали. Котяре показалось, что конечностей там не две и не четыре, а намного больше, и что ростом жуткий гость выше двух метров, и что…
Тайтингиль вогнал меч в кочку и сделал шаг вперед, протягивая руки.
– Приветствую!
Котяра выдохнул и бессильно повалился обратно, раненая нога казалась ему налитой чугуном.
Громадная кобыла выбралась из растительности, по пути затянув куст купины в пасть целиком. Гленнер, сжавшийся в неловкий комок на холке огромной лошади, откинул капюшон дорожного плаща, открывая лицо.
– Гленнер! Винни!
– Как ты управлялся с ней, Котов, не приложу ума, – буркнул Гленнер, – она все время ест.
Орк просиял и, презрев боль в ноге, начал было рассказывать, как именно, но Тайтингиль прервал его излияния:
– Гленнер, ты… ты один? Ты ехал верхом?
– Я не хотел, – сухо сказал калека, давая сильным рукам витязя снять его с высоченной кобылы, которая сосредоточенно хрумкала, – но я увидел дракона, который полетел к Россыпям. Дракона! И тут же поскакал следом.
– Тебе удалось, – тихо выговорил Тайтингиль. – Удалось!
– Я слишком люблю лошадей… чтобы примириться, что больше не взойду в седло, – подытожил калека.
Тайтингиль тем временем раскрыл чересседельные сумы. Котяра радостно внимал с моховой постели, даже недомогание словно отступило; запах вкусняшек щекотал чуткие орочьи ноздри.
– Я готовился – там, в замке. Подобрал себе хорошую смирную лошадь, умную лошадь, – в этих словах был явный укор, но Винни не слушала. Она ела. – Я обучил ее стоять смирно, скакать ровно, слушаться тех команд, которые я могу подать. На ней я доскакал до Россыпей. Там я понял, что никогда нельзя быть готовым ко всему, Тайтингиль. Потому что я не мог заранее обучить ее не бояться пауков. Чудовище прыгнуло, спугнуло кобылу, она шарахнулась… подпруга лопнула, сумы и седло остались мне, а она ускакала.
– Не ушибся? – сочувственно спросил Азар, протягивая лапищу за ломтем хлеба, переложенного копченым салом; витязь открывал флягу, полную чего- то медово-ароматного.
Гленнер колко глянул и не ответил.
– Я убил паука, но потерял много времени. Зато увидел вашу битву. Это было страшно. Дракон… Вы оба прыгнули на него. Вы оба.
«Идиоты», – зависло в воздухе.
– Так было нужно, – отозвался Тайтингиль.
– Я понял, – неохотно выговорил Гленнер. – Я многое понял тогда. Когда дракон улетал, а вы висели на нем, следом поскакал маг… Эта кобыла сама подошла ко мне, далась в руки. Позволила навьючить себя. Она слушается без обучения. Только…
