И Червень снова побежал прочь одному ему ведомыми тайными переходами, а предводитель скальных орков широким шагом, грохоча окованными сапогами, направился к Мастеру Войны.
– Ко мне пришли гонцы! – заорал Тшах с порога. – С дурными вестями! Пока мы тут учимся леву и праву, в Серых Россыпях появилась напасть! Наши женщины сражаются с врагами, а в Храме Жизни, который скальные орки хранили тысячелетиями, развелось вот это! Если ты владыка и господин, заступись, а если чешуйчатый слабак – я пойду воевать сам, своей сотней!
Он швырнул паучий труп прямо к драконьей морде и кричал что-то еще. Раскидав ногой злато на полу, тыкал сапогом в выложенную там мелкими самоцветами карту Эалы, в Серые Россыпи – но дракон замер могучим изваянием, почти прикоснувшись носом к скорченным лапам убитого чудовища, и, казалось, на бушующего орка даже не смотрел.
– С-сошлос-сь… – наконец проговорил он. – Вс-се с-со-шлось… она ис-сполнила…
– Кто – она? Что ты говоришь?..
Мастер Войны словно очнулся и рывком, змеино приблизил голову к Тхашу. В белых глазах пульсировала черная нитка зрачка.
– Это мое обязательс-ство. Ты не нуж-шен. Я с-сам. Я с-сам пойду в раз-сведку… Отыщ-щу. Вам нельз-ся доверять… никому…
Орк сжал кулаки и подался вперед.
– Что ты говоришь, дракон! От этих тварей гибнет мое племя! Пауки внутри Храма Жизни… внутри!
Дракон развернулся и приник к выемке в камне под скудным источником, жадно втягивая воду сквозь зубы.
– Против них ты бес-сполезен. Бес-сполезный орк. С-странный вкус-с воды… Тут все с-странное… Теперь я понял, поч-щему…
– Да откуда тебе знать? – злобно выкрикнул Тхаш. – Откуда тебе знать, дракон! Каков! Я! В бою! Ты знаешь только плац и глупые команды! Откуда тебе знать, как побеждать… это?!.
Мастер Войны сделал еще глоток и медленно выговорил:
– Это мое потомс-ство…
В следующий миг Тхаш увидел, как в глаза огненного ящера втекла жуткая густая муть.
Длинная шея взметнулась хлыстом, развернулись крылья, разрывая заживленные магией Мрира раны, по могучему телу молнией прошла длинная жесткая судорога.
«Бежать!» – и ноги сами вынесли предводителя скальных в распахнувшуюся дверь.
Уже на бегу он увидел лежащую на боку скорченную гоблинскую тушу – бедняга был заколот чем-то очень тонким и острым прямо в печень, и кровь залила коридор, понемногу просачиваясь и в поилку дракона.
Ящер закричал – яростно, неистово – и выстрелил длинной струей пламени вверх, в слепой проем снесенной крыши.
И атаковал.
Он громил и уничтожал – сперва собственный замок и всех, кто в нем был. Орков, гоблинов, быкоглавов. Повезло лишь скальным, которые несколькими мгновениями раньше по приказу Тхаша выбежали вон из Темного Сердца, направляясь к своему привычному убежищу – Храму Жизни.
Владыка уничтожал воинство Морума без разбора права и лева.
Затем воспарил и исчез в сереющем небе.
Из крепости выехали в таком порядке: впереди – Тайтингиль на могучем гнедом; подле него звонко шмякался атлетичным орочьим задом о высокое седло Котяра, не всегда ловивший ритм тряской рыси монументальной кобылы. Ринрин и Вайманн скакали чуть в стороне, как и Мрир. Позади них двигался подобранный, решительный Лантир, и теплый осенний ветер полоскал длинные черные волосы красавца эльфа.
– Я вот думал, Тай, – сказал орк, приближаясь, – вот думал…
– Не усекай.
– Я думал, ты на таком коне, как маг, ездишь. На белом. Кр-расивом. Особенном.
– Много сотен лет на таком и ездил, – неохотно выговорил Тайтингиль. – Но теперь семьи, которая разводила подобных коней, не осталось. Сами кони канули. Многое изменилось в Эале, и не к добру.
– На машине бы уже на месте были, – крякнул Котяра, в очередной раз не совпавший с Винни Пухом.
– «Амарок». «Гелендваген». «Прадо», – усмехнулся эльф. – «Витязь», орк! Машина, которой не нужна дорога, – вездеход «Витязь»!
– Ты, Тайтингиль. Это ты. Витязь, котор-рый где угодно проложит путь.
– А еще, – продолжил эльф. – Я думаю о звездной корабле! Тот раз… когда я управлял ею… незабываем. Я хочу ее, такую корабль.
Он встряхнул волной живого злата волос.
– Бозонными бы пушками по этим паукам – и готово, – подтвердил Котов. – А у нас что? У нас секир-ра… И кожанка, а под ней – я… Страшно мне, светлейший. Страшно умир-рать.
– Всем страшно, Кот, – серьезно сказал Тайтингиль. – Я отказался от Чертогов Забвения… и теперь мы равны в этом страхе. Я много думаю об Ирме. Сейчас особенно. Об Ирме и о ребенке, эльфините. Он будет особенным, этот ребенок… Мальчик, мой сын! Он – будет! Скачем!
