Свет плыл где-то под самым потолком, сходясь и расходясь кругами. Все нейроны были будто перемолоты и торопливой рукой снова затолканы в череп, и теперь жижа из мыслящей субстанции вяло вытекала через глазницы и уши.
Вдоль хребта спускался настойчиво бьющий пульс. Руки, ноги – все казалось даже не отдельным, а разломанным на куски, разобранным и перепутанным, как у старого киборга, который сестры решили разобрать и собрать как попало, чтобы посмеяться над мучениями покалеченного агрегата.
Сестры.
Девочки.
Самые лучшие. Урожденные Матери, призванные вести за собой народ – и властвовать над такими, как он.
Над мальчиками.
Он, мальчик, вспомнил лицо лучшей из лучших – растерянное, с глазами, превратившимися в черные испуганные кляксы. Она насмехалась и говорила, что ему никогда не сравняться с Матерями. Что он негодный. Но теперь и она испугалась.
«Что ты сделал? Бежим, спасайтесь!» – Мальчик еще слышал ее голос, а потом по голове словно ударил красный молот.
Он потерял себя. Потерял сознание и понимание, потерял даже униженность рожденного будущим мужчиной. От него осталось только движение, реагирующее на движение.
Девочек, сестер, а то и самого главного героя страшных событий спасла старая Матерь, майор из охраны – бывалая, битая сединой. Удар в основание черепа – и мальчик, превратившийся в смертельный вихрь, все же упал.
И теперь он лежал на спине, опутанный кандалами и трубками, постепенно осознавая себя.
Первым пришел ужас: а если он убил и ее? Смелую девочку с ошеломительно-черными глазами… лучшую из лучших… а ведь он только хотел доказать, что и он на что-то годится…
Старый медик в желтом, мужчина, служащий Матерям, замер и отошел, не разгибая спины, увидев стремительно приближающуюся черную тень.
– Госпожа Мастер Войны…
– Больше нет, – криво усмехнулась она, укладывая мечи на больничную койку. Длинная черная сигара нещадно коптила в углу ее идеально очерченного рта, слегка заштрихованного возрастом.
Горячая ладонь легла на лоб мальчика.
– Сколько ты выпил крови?
Он сказал. Он выпил меру. Залпом, чтобы девочки, и особенно та, лучшая из лучших, не считали его больше пустым местом.
Праматерь осмотрела капельницу, кандалы, поправила. Погладила его по скуле.
– Мальчик…
Касаться его было нельзя. Никто не касался, и даже на лице медика проступало странное выражение, при виде которого хотелось рыдать и драться – удивительная смесь гадливости, страха и восхищения. Но она сама была такова же, прекрасная и грозная женщина, его Праматерь. Совершенная. Проклятая.
Она знала, что будет, если потомок Черных Линий вкусит животные ДНК, чужие аминокислоты, не прошедшие сложные процессы переработки и сублимации. Для них существовал специальный синтетический корм – для великой женщины, чья статуя грозила мечом небесам над одной из великолепнейших площадей Гертая, и ее негодного внука с белыми глазами.
Когтистая рука внезапно стиснула его шею, и мальчик понял, что смерть, помноженная на смерть, иного дать не может.
– Ты. Выпил. Меру. Крови, – медленно выговорила она, глядя, как дрожат его губы и закатываются глаза. – Твоя матерь воюет с врагом у звезд, а ты выпил меру крови.
Он по-прежнему не чувствовал боли. Он никогда ее не чувствовал. Просто не стало воздуха, и даже пульсация покинула плоть. Умирать оказалось не страшно, тем более от родной руки великой Праматери, доселе сжигавшей неугодные Империи звезды…
Незаслуженная честь для того, кто завершил древний славный род.
– Почему?
Воздух неожиданно вернулся. Ее белые глаза сияли над ним, как беспощадные квазары. Дымок сигары вился над точеным плечом.
– Сестры сказали… я не смогу. Сестры сказали, я выродок от Черных Линий. Я хуже их. Я… закончил род… и не гожусь даже… даже на то, чтобы зачать дочь…
Сильная рука снова сжалась на его горле.
– Ты хочешь умереть?
Он покорно закрыл глаза.
Он хотел, да.
Праматерь резко наклонилась к нему так, что губы почти коснулись уха, и заговорила – ровно, жестко, как привыкла говорить великая воительница.
