наткнуться. Банкам Марк не доверял и ячеек в них никогда не арендовал. Но вот яхта… Это была его вотчина. Посторонних на яхте он не жаловал!
Я медленно спустился на третий этаж и уселся на лестницу, где оставлял на ступеньке бутылку. Вылил в стакан остатки кальвадоса и вздохнул.
– Нам и в самом деле конец.
– Не налегай на спиртное! – потребовала Софи.
Я только фыркнул.
– Что мне эти пол-литра?
– А вот интересно, – задумчиво произнесла тогда хозяйка клуба, – как ты умудрился упиться до потери памяти с бутылки шампанского на двоих? Бутылка точно была одна?
Прежде подобные мысли не приходили мне в голову, я отставил стакан и подтвердил:
– Одна.
– И больше ты ничего не пил?
– Нет.
Софи пристально уставилась на меня.
– Тебе это не показалось подозрительным?
– Я никогда раньше не пил шампанского, – ответил я. – Ну или не помню об этом. Да и в голове прояснилось совсем недавно, а так стоял сплошной туман.
– Бутылка была запечатана? – продолжила допытываться хозяйка клуба.
– Да! Я еще выстрелил пробкой в реку.
– Что ты сделал? – не поверила ушам Софи.
– Открывал бутылку на набережной, пробка улетела в Ярден, – пояснил я, только сейчас до конца осознав абсурдность своего вчерашнего поведения.
– То есть ты должен был незаметно отвести Ольгу в пансионат, а вместо этого распивал на улице шампанское? Хочешь сказать, пребывал в своем уме?
Я только вздохнул, и тогда кузина спросила:
– Как отреагировала Ольга, когда ты откупорил бутылку?
– Да особо никак. Выпила со мной.
Софи покачала головой.
– Она тебе что-то давала?
Я поднялся со ступеньки и взглянул на стакан, не зная, что с ним теперь делать. Кальвадоса больше не хотелось.
– Так давала? – повторила вопрос кузина.
– Нет! – ответил я. – Только уже в пансионе – стакан джина-тоника, но я его не пил.
Мы спустились на первый этаж и расположились в кабинете Софи. Кузина выспросила о симптомах, принятых мною за банальное похмелье, и теперь задумчиво стучала ноготками по полированной столешнице. Я развалился на диванчике и пытался собраться с мыслями, но тиканье настенных часов размеренно отдавалось в голове, и сосредоточиться никак не получалось.
– Если это была не Ольга, – наконец произнесла Софи, – то кто? Что ты ел и пил в клубе перед поездкой?
– Разве теперь вспомнишь? – фыркнул я.
– Но Ольгу твое поведение не встревожило и не удивило. Либо она ожидала чего-то подобного, либо и сама стала жертвой отравления.
Я припомнил вчерашнее поведение примы и решил:
– Скорее, она тоже была не в себе.
– Кто?! – взъярилась Софи. – Кто мог дать вам наркотик? Вам обоим одновременно! Даже если Ольге подсыпали что-то в бокал с шампанским, ты ведь ничего не пил, так?
– В бокал с шампанским… – медленно повторил я слова кузины. – С шампанским…
– О чем ты бормочешь?
– Когда мы уходили, Морис вручил нам напоследок по бокалу шампанского. Я выпил.
– Дьявол! – выругалась Софи. – Это переходит все границы! Морис Тома? Только не он! Наркотик могли подложить незаметно для него.
– Сразу в оба бокала? – скептически заметил я и напомнил: – Когда в клуб вломились полицейские, последним уходил именно Морис. Что, если он намеренно оставил дверь открытой? Или вовсе впустил легавых?
Софи налила себе шерри, но пить не стала, откинулась на спинку стула и принялась сверлить напряженным взглядом портрет графа. Ее можно было понять. Всегда неприятно, когда предателем оказывается кто-то свой.
