Я демонстративно посмотрел на часы и попросил:
– Будьте любезны, черный кофе и два эклера с белковым кремом.
– Что-то еще?
– Нет, благодарю.
Цены кусались. Пусть им и было далеко до расценок заведений на площади императора Климента, но полноценный завтрак тут был мне определенно не по карману.
Когда официант отошел, я кинул взгляд на конторку портье и вернулся к чтению газеты. Прежде чем приступать к расспросам, хотелось оглядеться и проникнуться атмосферой отеля, да еще – хоть немного примелькаться.
Ничего интересного в «Столичных известях» так и не обнаружилось; я взял «Атлантический телеграф» и совершенно неожиданно для себя самого увлекся статьей об удивительном достижении русского авиатора. На днях тот исполнил в небе над Киевом какой-то совершенно невообразимый трюк. Мертвую петлю.
Я вспомнил увиденный на рассвете аэроплан и вздохнул.
Небо и простор. Полет. Это было бы здорово. Было бы…
Принесли мой заказ, и я без особого аппетита приступил к завтраку, но стоило только открыть криминальную хронику, и всю мою меланхолию как рукой сняло. Полиция решила приоткрыть тайну налета на Ссудно-сберегательную контору Фойла и Морса и обнародовала личности грабителей. В газете даже напечатали их снимки из полицейских досье. Сообщалось о причастности налетчиков к подпольной ячейке анархистов, но больше никаких подробностей не приводилось.
Я подточил карандаш, стряхивая стружку в фарфоровую пепельницу, и на всякий случай перерисовал портреты налетчиков в блокнот. Один из них показался знакомым. Полной уверенности не было, но складывалось впечатление, что именно он следил за Ольгой до «Парового котла», а потом стоял на улице.
Зацепка? Зацепка. Вот только не уверен, что она меня куда-либо приведет.
Доев эклеры, я запил крепкий горький кофе водой, кинул на стол мятую пятерку и подошел к портье.
– Чем могу служить? – поднял голову господин средних лет с бледным лицом человека, которому часто выпадают ночные смены.
– Могу я увидеть господина Долина?
– Долин… Долин… Долин… – забормотал портье. – Увы, господин Долин съехал от нас вчера в первой половине дня.
– Он оставил новый адрес?
Портье открыл какой-то журнал и повел пальцем по строчкам.
– Нет, не оставил. Сообщит позже, чтобы мы переслали багаж.
Хореограф съехал столь стремительно, что даже не забрал вещи? Ну уж нет, едва ли он даст здесь о себе знать. Пустышка.
И все же я спросил:
– Им кто-нибудь интересовался?
– А почему вы спрашиваете? – насторожился портье.
Вместо ответа я выложил на стойку карточку частного детектива. Клерк взглянул на нее и вернул, а вот подсунутая под низ десятка куда-то запропала.
– Нет, господин Маркес, вы первый.
– А Ольгой Орловой, после того как она съехала от вас, случайно, не интересовались?
Портье задумался и неуверенно покачал головой.
– Не думаю, что я имею право распространяться о постояльцах…
Я выложил перед собой пятерку и улыбнулся.
– Меня не интересуют ваши постояльцы. Лишь те, кто их спрашивал.
Клерк посмотрел на меня с нескрываемым сомнением, но банкноту в итоге принял.
– Если не брать в расчет газетчиков, в мою смену приходил еще один молодой человек… Непонятный. Не понравился он мне, а чем – даже не скажу.
Я немедленно достал карандаш и блокнот.
– Как выглядел?
– Обычно. Непримечательная внешность, знаете ли. Усы. Черные. И еще он немного косил.
– Вот как? – заинтересовался я. – А никаких особых примет у него не было? Шрамы, родимые пятна, пятна оспы…
– Оспа! Да, точно! Он был рябой. Но это почти не бросалось в глаза.
– Благодарю, синьор. Вы мне чрезвычайно помогли.
