Сделав глубокий вдох, я произнес в пустоту:
– Чего надо?!
Голос прозвучал иначе, пришлось заняться голосовыми связками.
– Проваливай! Закрыто!
Теперь не понравились интонации. Выдав еще несколько фраз, я наконец приблизился к идеалу, сказал:
– Не бывать мне частным детективом! – и впервые остался услышанным полностью доволен.
Шлепая по полу босыми ступнями, я доковылял до двери, настороженно выглянул в коридор и перешел в кладовку. Там взял больничные брюки и новый халат, но прежде чем надевать их, обтерся чистой простыней. Белая ткань сразу стала буро-красной от кровавого пота.
Обшарив ящики, я отыскал кусок мыла, бритву и помазок, перелил в тазик воду из кувшина и, стараясь не порезаться, наскоро избавился от шевелюры. Вытер голову полотенцем и посмотрелся в зеркало. Похож. Но не совсем.
Халат болтался на мне словно на вешалке, пришлось увеличить объем бицепсов, намотав на руки полотенца, а излишнюю худобу получилось скрыть с помощью нескольких слоев накрученной вокруг груди простыни.
После этого я спалил окровавленное рванье, закинул в топку еще пару десятков лопат угля и обнаружил, что вымотался сверх всяких сил. Не смог даже поднять тело санитара, чтобы запихнуть его в импровизированный крематорий. В итоге сначала взвалил труп на каталку, а уже с нее переправил в печь и согнул не поместившиеся внутрь ноги лопатой.
Будто в страшной сказке очутился.
Не в сказке конечно же. Вовсе нет.
От хорошей тяги пламя басовито гудело, но даже так по комнате начала распространяться вонь горелой плоти, пришлось захлопнуть железную крышку.
После этого я натянул мокасины мертвеца, убрал в карманы халата деньги и бритву, затем выпрямился и вытянул перед собой руку. Та дрожала, как осинка на ветру.
Санитарам я сейчас не соперник. Еле на ногах стою. Дунь – упаду, а уж если разрядником приголубят…
Я обреченно вздохнул и отправился в кладовку, где приметил лентяйку и ведро с грязной водой. Выставил их в коридор и принялся отмывать пол от крови. А только кое-как очистил трубку телефонного аппарата и стену рядом с ним, как на лестнице послышались голоса.
Бросив наводить порядок, я заскочил в комнату с печью, уселся на край стола и понурил плечи. Под рукой – бритва…
Почти сразу распахнулась дверь и через порог шагнул высокий плечистый санитар, вслед за ним прошел крепко сбитый коротышка. При виде залитого кровью пола они на миг просто утратили дар речи, а потом здоровяк матерно выругался и заорал:
– Макс! Где шпик?!
Я молча указал на топку.
Санитар натянул на свою лапищу асбестовую перчатку, распахнул крышку печи и поспешно отступил от вырвавшегося наружу длинного языка пламени. Но обугленные пятки он разглядел и так.
– Вот дерьмо! – выругался санитар. – Ты что творишь? Совсем сбрендил?!
– Он руку как-то высвободил и до ножа дотянулся. Меня ткнул, я навалился сверху… Ну и вот…
Мускулистый коротышка покрутил пальцем у виска.
– Ну ты и баран, Макс! – поддержал напарника здоровяк. – Док с тебя живьем шкуру спустит!
Я понурил голову и хрипло сказал:
– Его ж все равно…
– Поговорить! – рявкнул бугай. – Док собирался с ним поговорить!
У меня вырвался обреченный вздох, насквозь фальшивый. Перевоплощение обмануло санитаров, никаких подозрений у них не возникло. Теперь если выгадаю момент для внезапного нападения…
Но тут наверху раздался требовательное дребезжание электрического звонка. Длинный встрепенулся и требовательно махнул рукой.
– Идем!
Мы поднялись из подвала на первый этаж, там в коридоре нас уже дожидался профессор Берлигер.
– Готовьте установку к погрузке! Только не сломайте ничего! – распорядился он. – Нет, Макс, стой! Отопри дверь!
Санитары выразительно посмотрели на меня, но кляузничать «доку» не стали и отправились выполнять распоряжение Берлигера. Вновь задребезжал звонок; я сдвинул с глазка металлический кружок и выглянул на улицу. На крыльце стоял пожилой господин, весь изящный и утонченный, словно за всю жизнь не поднимал ничего тяжелее чековой книжки. А вот в двух его спутниках утонченности не было ни на сантим. Крепкие, жилистые и подтянутые. Костоломы.
– Там трое, – на всякий случай предупредил я профессора.
