Густав рассмеялся.
– Нет, Карл! Есть более достойные кандидаты. В любом случае мы тебя не забудем. Но решение надо принять прямо сейчас. Церемония запланирована на полдень.
– Пропади оно все пропадом! – выругался профессор. – Я не хочу больше ютиться по подвалам. Мне нужна нормальная лаборатория!
– К черту лабораторию! Получишь в управление любой факультет академии, какой только пожелаешь! Ты с нами?
– Да!
Раздались шаги, распахнулась дверь. Берлигер выпустил гостя и объявил:
– Макс, переговоришь с господином Маркесом сам. У меня нет на него времени. Только сначала закрой за нами!
– Хорошо, док, – кивнул я. – Все сделаю.
Берлигер в сопровождении гостя и его телохранителей ушел на задний двор, я последовал за ними. Взмокшие санитары как раз закончили погрузку в кузов парового грузовика каких-то непонятных ящиков, и профессор приказал открыть ворота.
Когда все уехали, я сдвинул створки и, как был, в халате, брюках и мокасинах, выскользнул на улицу и поспешил по переулку. Немного поплутал меж складов, потом вышел на Риттерштрассе, поймал извозчика и велел ехать к порту.
Мой необычный наряд кучера нисколько не заинтересовал.
Голова кружилась, перед глазами мелькали назойливые серые точки, шум в ушах не смолкал ни на минуту. Я был голоден. Жутко, просто безумно голоден. Буквально переваривал самого себя.
Слабость и головокружение мешали думать, но первым делом я все же посетил стихийную барахолку и приобрел за какие-то смешные деньги поношенные матросские брюки и робу, потрепанные ботинки с железными мысками, морскую фуфайку и берет. Последний – исключительно чтобы прикрыть лысину.
Переодевшись в кустах, я выкинул больничную одежду и полотенца в канаву и завернул в близлежащую харчевню. Заказал молочного поросенка, а пока его готовили, выхлебал две тарелки ухи. Наваристый бульон лишь слегка притупил голод, поэтому попросил принести еще цыпленка, тушеных овощей и кувшин темного пива.
Поросенка я ел уже без всякой спешки. Ел и думал, благо голова понемногу начала проясняться, а пиво не столько опьянило, сколько помогло расслабить перенапряженные мышцы.
Ситуация не нравилась до отвращения. Грядущее покушение на императрицу мало заботило меня, другое дело – судьба Берлигера! Если заговорщики добьются успеха, профессор приобретет немалое влияние, и до него будет не добраться, а в случае провала его попросту казнят. И в том и в другом случае я останусь ни с чем.
А Берлигер точно не рассказал мне всего!
Я задумчиво постучал пальцами по столешнице и полез за деньгами. Времени оставалось в обрез. Если оно оставалось вовсе.
Когда я вышел из харчевни и зашагал по переулку, резь в мышцах утихла, а каждый вдох перестал отзываться резкой болью в спине. Но полностью свыкнуться с новым телом никак не получалось. Я будто управлял механическим гомункулусом, чьи металлические суставы только-только начинали притираться друг к другу, а тросы сухожилий были слишком сильно натянуты и требовали регулировки.
На углу я купил несколько газет и поспешил дальше, на ходу просматривая передовицы, все как одна посвященные сегодняшнему визиту ее величества в лекторий «Всеблагого электричества». Первые полосы пестрели снимками Теслы и Эдисона, но в «Столичных известиях» на второй странице поместили подробную статью о ходе восстановительных работ, там-то взгляд и зацепился за фотографию сегодняшнего гостя профессора Берлигера. Им оказался сэр Густав Гольц, председатель попечительского совета лектория.
Из первой же попавшейся по пути аптеки я позвонил в Ньютон-Маркт и попросил соединить с Бастианом Мораном.
– Инспектор Моран у телефона, – прозвучало в трубке некоторое время спустя. – С кем говорю?
– Не важно, – отозвался я своим нынешним голосом. – Я звоню по поручению профессора Берлигера, и, прежде чем вы сочтете услышанное дурным розыгрышем и повесите трубку, задумайтесь, почему меня просили переговорить именно с вами.
– Ну-ну, – хмыкнул инспектор. – Излагайте!
– Во время открытия лектория «Всеблагого электричества» будет совершено нападение на ее величество. Руководит заговорщиками Густав Гольц. Профессора Берлигера вовлекли в это дело угрозами.
В трубке послышался смех.
– Нападение на ее величество? Отличная шутка!
Инспектора можно было понять – в своей потусторонней ипостаси императрица Анна выжгла половину Старого города, любых убийц она развеет одним взмахом руки, а то и просто движением брови.
