профессионально. Да, и еще вот что. У нее чего-то не хватает внутри. Чего-то нужного.
– Все органы у нее на месте, – пожала плечами Анна. – Она прошла обследование. Так что, Женя, на жертву черных трансплантологов наша Августина не тянет. А ты, похоже, любитель конспирологических теорий, да?
Евгений Петрович Торжевский встал, с хрустом потянулся, подошел к окну и сурово погрозил дрозду пальцем.
– Органы у нее на месте, – задумчиво повторил он. – И даже можно, наплевав на нюансы, сказать, что мозги у нее на месте. Я бы предположил – ну так, в качестве рабочей гипотезы, – что у нее нет собственной сущности.
– Души?
– Аня, я не очень понимаю про душу… для меня это не очень разработанное понятие, вот уж прости дурака.
– Бог простит.
– Ну, надеюсь… Я не чувствую в ней сущности. Мне кажется, она не совсем человек, Аня.
Весь следующий день она расшифровывала диктофонную запись истории Августины – это Жене пришло в голову записать ее рассказ. В своей практике Анна никогда ничем подобным не пользовалась, удивилась этому ноу-хау, но он сказал ей:
– Я хочу перечитать. И хочу, чтобы ты перечитала. Это прямая речь, которую мы, однажды услышав, после воспроизводим с ненужными интерпретациями. Не пропускай ничего, ни междометий, ни пауз. Что-то такое там было…
Файл «Наваждение Августины»
Дата: 6 сентября 201… года
Киев, Психиатрическая больница им. Павлова, отделение № 3
Лечащий врач – Агеева А.В.
– Сначала все ходили по воде, по шею в воде, было холодно… Нет, не ходили, а как будто немножко плавали, шевелили плавниками и так передвигались.
– Сколько вас было?
– Много, человек, может, сто пятьдесят, почти все подростки и такие, как я.
– Молодежь.
– Да, и мы ходили, я не отдам.
– Что? Что ты не отдашь?
– Ничего… Я рассказываю… Рассказывать?
– Скажи, а что за плавники?
– Вместо ног плавники… вместо ступней. Вот отсюда.
– Как у Русалочки?
– Нет, у русалок хвосты. А у нас – плавники, больно!
– Тебе больно?
– Нет, а что?
– Ну, вот смотри, у тебя ноги как ноги. Как у всех. Где плавники?
– Они потом слезли. Как чулки. Остались в воде и плавали на поверхности, как целлофановые пакеты. Не надо больше…
– Ты устала?
– Нет… почему устала?
– Ты говоришь «не надо больше».
– Я говорю? Я не говорила. Потом нас бросали с большой высоты, и мы разбивались, и так много раз.
– Если человек разбивается, он умирает, как правило.
– Ну да. Наверное. Мы умирали. А потом снова…
– С этого места подробнее. Ты умирала?
– Ну да. Все умирали, много раз. Нам написали, что это для того, чтобы не бояться смерти. Но я все равно… это так страшно, нет… Все боялись. Один раз я умерла от страха.
– А что значит – вам написали? Где написали?
– Нам только писали. На стене. Они не разговаривают.
– Кто – они?
– Я не знаю. Я их не видела ни разу. Но всегда чувствовала, когда они подходят. Невозможно было уйти.
– А на что было похоже это место?
– На бесконечное пустое здание. Типа школы – много коридоров, двери… Мы хотели дойти до края и не смогли, там нет края, это как земля – идешь,
