Гро Тонбас оказался очень словоохотлив. За время поездки уровень жидкости во фляге, которую трубочист так и не спрятал, почти не уменьшился – у мужчины просто не было времени сделать глоток. Он рассказал о брате, потом перешел к своей работе, пересказал несколько интересных баек из жизни трубочистов, а потом плавно перешел к развлечениям.
– Слышал о маске-скрипачке, дружище? – спросил гро Франнсен и, не дожидаясь ответа, принялся рассказывать: – Она недавно играла для Черной Орчанки, представляешь? И та танцевала! Вот это зрелище! Эх, жаль я не вижу призраков! Но те, кто видел, говорят, потом в себя прийти от восторга не могли. Водой отливать пришлось! Они, говорят, танцевали вдвоем, орчанка и маска, представляешь?
Черную Орчанку в Пенгверне уважали.
– Должно быть, замечательное было зрелище, – дипломатично протянул охотник, когда трубочист на секунду умолк, чтобы оценить впечатление, которое оказал его рассказ на слушателей.
– Замечательное – это слабо сказано! – довольно кивнул гро Тонбас и перешел к следующей байке.
Благодаря говорливому трубочисту путешествие прошло незаметно, даже несмотря на то, что к концу поездки пошел мелкий и противный дождь и пассажирам пришлось спешно закутываться в плащи. Трубочист не замолкал всю дорогу, историй он знал множество и рассказывал их очень увлекательно, так что слушатели невольно перенимали его эмоции. Аксель с удовольствием любовался ошарашенной физиономией сестры, когда гро Тонбас рассказывал что-то особенно невероятное. «Все-таки она еще совсем девчонка», – думал охотник, и тревожные мысли о предстоящей охоте ненадолго выходили на первый план, но вскоре снова прятались под напором ярких рассказов гро Франнсена.
С дилижанса сошли уже глубокой ночью, и в любом другом округе можно было не рассчитывать застать чиновника на рабочем месте в такую рань, но в районе Свалки администрация находилась в одном здании с гостиницей и трактиром. Всеми этими учреждениями заведовал один человек, совмещающий должности трактирщика, главы магистрата и управляющего отелем.
Стучать пришлось долго, и когда в двери открылся лючок, в котором показалась хмурая и заспанная физиономия местного обитателя, Акселю пришлось сдерживаться, чтобы не засветить в физиономию кулаком, якобы промахнувшись мимо двери. Желание это стало практически невыносимым, когда человек, осмотрев ранних посетителей, кутающихся от противной мороси в плащи, поинтересовался:
– Ну и кто тут мечтает получить дубиной по башке? Щас обеспечу, причем, так и быть, бесплатно.
– Простите великодушно, что мы вас побеспокоили в такую рань, уважаемый! Мы уже уходим! – Аксель говорил таким голосом, что усомниться в искренности извинений было невозможно. У трактирщика даже выражение лица смягчилось, когда он услышал смущенный голос охотника. Однако продолжение заставило его скривиться:
– Уходим отсюда, коллега. В магистрат сообщим, что услуги охотников здесь больше не требуются, неустойку получим за ложный вызов… Неплохой заработок всего-то за то, чтобы прокатиться на дилижансе, да? Обратный рейс через час, как раз успеем! А вы не хотели ехать вдвоем, делить гонорар за работу.
– Признаю свою неправоту, гро Лундквист, – согласилась Эльза, сообразив подыграть брату. – Пойдемте скорее, не то мы рискуем опоздать! Можем успеть на тот же дилижанс, которым ехали сюда!
Лючок в двери захлопнулся, послышался стук засова и скрип проворачиваемого в замке ключа, дверь распахнулась.
– Господа охотники! Прекратите цирк! Вы так закутались в плащи, что догадаться, кто вы, может разве только какой-нибудь детектив. Приношу свои извинения за то, что был невежлив, и прошу вас, проходите. Ваши услуги здесь требуются, уж будьте уверены.
Охотники с демонстративной неохотой повернулись обратно. Трактирщик впечатлял. Мало того, что был он невероятно высок – не меньше семи футов – и невероятно худ, мало того, что у него было такое же длинное и узкое лицо, с длинным носом и широким ртом, обрамленным щетиной. Люди встречаются разные… Но вот в сочетании с розовой ночной рубашкой, слишком широкой и слишком короткой, из-под которой торчали бледные волосатые ноги с поджатыми от холода пальцами, и таким же розовым колпаком, сползшим на ухо, зрелище было просто феерическим. Аксель моментально прекратил злиться и теперь изо всех сил сдерживался, чтобы не заржать самым бессовестным образом. Эльза не была столь деликатна.
– Ой, какая прелесть! – восхитилась девушка. – Вам так идет этот фасон! Скорее же, скажите, кто ваш портной! Я должна немедленно заказать такую же!
– Это рубашка моей жены, – пробурчал трактирщик. – Я, знаете ли, спал и, когда вы начали колотить в дверь, схватил первое, что попалось под руку! Проявите снисхождение!
– Правда? – удивилась журналистка. – И колпак тоже ее надели! Какой вы последовательный человек!
Трактирщик окончательно смутился, поняв, что его отговорка не сработала. Он почти силой всучил Эльзе и Акселю по ключу, объяснил, как пройти в номера, и попросил дать ему время привести себя в порядок.
Эльза не стала больше издеваться над бедным человеком и великодушно сообщила, что им тоже нужно привести себя в порядок, да и поспать еще немного не помешало бы, так что встречу перенесли на утро.
При следующей встрече трактирщик выглядел гораздо более прилично. Правда, в своем черном, слегка мешковатом кафтане напоминал печальную от недоедания цаплю на похоронах жабы, и Аксель опасался, что сестра непременно начнет шутить по этому поводу, но она, видимо, решила проявить
