гуманитарных науках? Или на робототехнике?
– Мы не стремимся к целесообразности, госпожа Колпат, – по крайней мере, к целесообразности в этом смысле слова. Возможность привлекать преподавателей со всего мира позволяет нам не ограничивать себя. Здесь, в Мортоне, люди работают во многих областях науки. Мы признаем значение науки, улучшающей нашу жизнь, и искусства, которое делает нашу жизнь полноценной. Среди наших студентов есть физики и пианисты, врачи и драматурги. Мы не ставим пределов человеческим стремлениям.
– Профессор, – спросил Алекс, – в чем состоял проект «Солнечный свет»?
Улыбка стала шире.
– Он перед вами. Он вдохновил нас стать тем, чем мы стали, дал возможность развиваться талантам. С него все начиналось, и с тех пор мало что изменилось.
– Шестьдесят с лишним лет. Впечатляет.
– Десять с лишним тысяч лет, господин Бенедикт. Мы считаем Мортон прямым продолжением Платоновской академии.
– Нельзя ли, – спросил Алекс, – поговорить с кем-нибудь из студентов?
– Гм… прошу прощения, но они на занятиях. Мы никогда не прерываем занятий, за исключением экстренных случаев.
– Понятно. Обычай, достойный восхищения.
– Спасибо. Мы прилагаем все усилия к созданию самой благоприятной атмосферы для… – Марголис поколебался.
– Обучения? – подсказала я.
– Скорее для созидания. – Он рассмеялся. – Да, я понимаю, как это звучит. Порой не могу удержаться от употребления этого слова. Но мы слишком часто считаем обучение пассивным процессом. Здесь, в Мортоне, мы не заинтересованы в том, чтобы выпускать ученых. Мы не пытаемся помочь людям оценить Ротбрука и Вакарди. Мы хотим найти нового Ротбрука.
Ротбрук был знаменитым математиком прошлого века, но я не знала, чем он прославился. Имя Вакарди вызывало какие-то ассоциации, но о том, чем знаменит он, я тоже не имела никакого понятия. Мне вдруг стало ясно, что в Мортон-колледж меня никогда бы не приняли.
– Как насчет небольшой экскурсии? – спросил Алекс.
– Конечно, – ответил Марголис. – С удовольствием.
После этого мы бродили по комплексу в течение двадцати минут. Двери сами открывались при нашем приближении. Мы вошли в общий зал, где студенты проводили бо?льшую часть свободного времени.
– Мы поощряем социальное развитие, – пояснил Марголис. – Есть масса случаев, когда потенциальный талант не может реализоваться из-за невозможности общения с другими. Хороший пример этого – Хассельман.
– Само собой, – кивнул Алекс.
Мы перешли в спортзал с бассейном, где какой-то студент плавал взад-вперед.
– Иеремия пришел к нам в этом году, – сказал Марголис. – Он уже добился ряда интересных результатов в изучении структуры пространства-времени и живет по иному графику, нежели весь остальной мир.
Он искренне рассмеялся. Похоже, для Марголиса это было шуткой, и он явно был разочарован тем, что мы не выдали соответствующей реакции.
Дальше была библиотека. И лаборатория.
И голографический зал.
– Чаще всего он используется для выполнения упражнений, но иногда и для развлекательных мероприятий.
Появилась молодая рыжеволосая женщина в строгом костюме.
– Прошу прощения, – смущенно улыбнулась она. – Профессор, на линии Джейсон Корбин. Он хочет с вами поговорить. Говорит, что очень важно.
Марголис кивнул:
– Это насчет программы «Образование в море». – Он покачал головой. – У них постоянные проблемы. Боюсь, я вынужден вас покинуть. Было очень приятно побеседовать с вами обоими. Надеюсь, вы еще раз заглянете к нам, когда у нас тут будет поспокойнее. – Он посмотрел на рыжеволосую. – Таммани покажет вам дорогу к выходу.
С этими словами он исчез.
– Нас все время слегка лихорадит, – извинилась Таммани.
Мы пообедали в Транквиле, в «Вэлли ланч» – единственной закусочной в поселке, маленькие окна которой выходили на ряд полуразвалившихся зданий. Там были и другие посетители – все в теплых куртках и сапогах.
Робот принял у нас заказ, и мы стали ждать. Алекс встал и подошел к стойке, где заговорил с женщиной лет пятидесяти – вероятно, хозяйкой. Они побеседовали пару минут, после чего он достал из кармана фотографию и показал ей.
Женщина взглянула на фото и кивнула: да, точно, никаких вопросов.
Вернувшись, он сказал мне, что в Мортоне действительно есть студенты.
