Принцесса не дождётся объятий. Этой ночью опять обречена скучать: Субэдэй собирает тысячников на совет. Первым будет говорить темник Кукдай, правая рука и ученик полководца. Молодой, толковый, всё верно излагает: сначала надо покорить кыпчаков в междуречье Итиля и Урала, потом разобраться с башкирами, уже после взяться за Булгарское царство. И только тогда, обеспечив тылы и надёжную связь с Каракорумом, идти на Русь. Может быть, через год…
Всегда невозмутимый Субэдэй вдруг вскакивает, выкрикивая гневные, несправедливые слова:
– Эти речи под стать сонной черепахе, но не стремительному беркуту. «Сначала это, потом то, через год». Наши враги передохнут от старости, ожидая: когда же туменбаши Кукдай соблаговолит победить нас? Там, за Итилем, за булгарскими землями, в сырых лесах, прячется шакал, которого глупцы обозвали Солнечным Багатуром. И мы должны найти его. Перевернуть Вселенную вверх дном, вытряхнуть, словно старый мешок из-под сгнившей муки – и найти!
Кукдай пришёл в себя. Спросил почтительно:
– И когда ты хочешь это сделать, дарга?
– Как можно скорее. Их земля – это не привольная степь, это леса и болота. Когда замёрзнут реки, они превратятся в надёжные дороги.
– Но холода совсем скоро, Субэдэй-багатур. Каких-то три месяца.
– Зима близко, – согласился темник. И повторил: – Зима близко. И пощады не будет.
* * *
Позади тоскливое ожидание предрассветного часа быка, когда лошади ложатся на землю, а часовым так сладко спится.
Осторожный спуск по крутой тропе, кони на поводу с обмотанными тряпками копытами и стянутыми мордами. Дрожь при шуршании камешков под ногами и вслушивание в темноту, едва разгоняемую цепочкой караульных костров… Ожидание.
Потом – две ослепительные вспышки подряд и жуткий грохот, от которых заложило уши, а в глазах долго ещё плавали сверкающие пятна. В седло – и вперёд; внезапно выросший перед конём ошалевший монгол, закрывающий ладонями лицо, удар мечом наугад – и ходу, ходу!
Бешеный галоп, ощущение полёта: неужели ушли?
И мороз понимания: не ушли. Вопли за спиной, топот копыт, свист стрел. От этих не уйдёшь: они годами тренировались загонять стада сайгаков на ханской охоте.
Развернулись цепью, охватывают с боков, не давая свернуть в неприметный овраг. Всё ближе и ближе. Вот уже первые стрелы засвистели.
Дмитрий нещадно нахлёстывал коня, умоляя:
– Давай, родимый, прибавь!
Кыпчакский жеребец распластался над степью, превратился в птицу, вырвался вперёд. Но не Кояш. Нет, не Кояш…
Серело небо, предвкушая рассвет; таяли последние звёзды, и вместе с ними таяла надежда. А ведь лес – вот он, совсем недалеко. Вдруг там застава рязанцев, которой вчера ещё боялись и не хотели, а сегодня: лишь бы была! Лишь бы выручили ребята. Потом разберёмся, отбрешемся, откупимся.
Встать на стременах, лечь на холку – чтобы облегчить скачку, вместе с конём – лететь, лететь к спасительной чёрной стене деревьев.
Вот и застава. Вернее, то, что от неё осталось: упавший тын, сгнившая солома на провалившейся крыше сторожки. Брошена, и давно. Чёрт…
Ярилов придержал коня, перешёл на рысь, оглянулся: Анри и Хорь рядом, Жук отстал, а последним – Сморода: его пузатый мерин явно выдохся под такой тяжестью.
Хаим заорал, перекрикивая ветер:
– Не уйдём, азохен вэй!
Анри поддержал:
– Я буду счастлив умереть в бою рядом с вами, братья!
Жук догнал. Сказал:
– Я остаюсь. Прощай, князь. И вы, франк и иудей, не поминайте лихом. Жаль, познакомились поздно, хорошие вы ребята.
– Отставить сопли, воевода, – возмутился Дмитрий, – попробуем. Кобыла у тебя хорошая.
Жук без слов показал: позади седла торчал обломок стрелы, кровь ручейками стекала по мокрой от пота шкуре.
– Всё, кончилась моя кобыла, а другую взять неоткуда. Да и Смороду одного бросать не дело. А вы пробуйте.
Развернулся, поехал навстречу монголам. Крикнул напоследок:
– Анастасии Тимофеевне поклон от меня.
Спешился. Погладил кобылу по морде. Мерин Смороды встал, отказываясь скакать дальше: бока его надувались и опадали, как кузнечные мехи. Боярин вывалился из седла, задрал правый рукав – чтобы сподручнее было махать булавой. Хмыкнул:
– А ты чего здесь, чёрт долговязый? Не взяли на пирушку?
– Да решил тебе сопли вытереть. Обидит ещё кто маленького.
Боярин хохотнул и тут же охнул: стрела ударила в толстую ногу.
Жук вытащил меч, крутанул над головой:
