– Давай по одному, огрызки, не толпитесь.
Монголы окружали неспешно. Один крикнул что-то обидное, остальные захохотали. Луки убрали: видать, хотели взять живыми.
Жук зарычал, бросился на ближнего – тот едва успел отскочить, меч впустую рассёк воздух.
Воевода вновь поднял клинок и захрипел: горло охватила жёсткая петля аркана, в глазах потемнело.
Выронил меч, схватился за верёвку, развернулся.
Последнее, что видел – три маленькие фигурки, исчезающие за деревьями недалёкого леса.
Глава пятая
За княгиней
Начало сентября, как томная женщина: дни – тёплые, ночи – нежные, и кажется, что холода никогда не наступят. Берёзы меняют зелёные листья на золотые монеты; темнеет, наливается пьяным соком последняя клюква на болотных кочках, а боровики входят в самую силу, крепко утвердившись на грузных ножках.
Но бабье лето коротко, как и бабий век. Рыжая белка, лесная проказница, знает: зима близко, и спешит делать запасы. Разжилась аппетитным жёлудем, потащила в заранее присмотренное дупло, царапая коготками кору, огибая ствол по спирали. И – отпрыгнула испуганно, чуть не свалилась. Выронила добычу, заверещала сердито.
– Ладно, не шуми, – прошептал Дмитрий, – а я никому не скажу, где ты богатство своё прячешь.
Не к лицу владетельному князю на дереве, скрючившись, торчать – а что делать? Отсюда подворье Кольца – как на ладони, всё видно: как караул ставят, когда собак спускают, сколько построек и каких. У Дмитрия отряд невелик, тут уж не до субординации. Каждому приходится свои часы на наблюдательном посту отсиживать.
По стволу постучали три раза: вниз зовут.
Ярилов спускался, цепляясь за ветви. Ругался тихо, обдирая руки. Наконец, спрыгнул.
– Поешь, дюк.
Анри протянул сухую горбушку со шматом солонины. Хорь проворчал:
– Третьи сутки без горячего, хотя бы кипяточку похлебать. Лето на исходе, долго не протянем, мёрзнуть будем под утро.
– Это тебе не в жаркой Тавриде цикад слушать, когда только ночь приносит облегчение от дневной жары, – усмехнулся тамплиер, – а здесь костёр не разжечь, сам понимаешь. Или надо в лес подальше уходить, чтобы из острога огонь не заметили.
– Всё-таки неуютно мне в лесу, – поёжился Хорь, – в степи-то далеко видать, никакая тварь незаметно не подползёт. Вон кусты: может, там медведь какой прячется? Кинется – и сбежать не успеешь.
– Слышно было бы медведя, – усмехнулся князь, – и шум, и запах.
– Тебе-то хорошо, ты к лесам да болотам привык, – упирался Хорь, – а я как вспомню, что едва не потонул в сарашской трясине – дрожь берёт. Всё тут чужое мне, непонятное. Вот, к примеру, почему все сосны стоят пышные, зелёные, а та здоровенная – лысая? Иголок почти нет, и бурые они?
– Это и я понимаю, хотя ни в Бургундии, ни в Палестине нет таких густых лесов, – заметил Анри, – просто упомянутая тобой сосна – старая и больная, сердцевина сгнила. Годы дерева сочтены; первый же ураган может его повалить, причём прямо на постройки. Я удивлён беспечности предводителя разбойников: ведь так недалеко и до беды. Впрочем, фатализм и лень русов общеизвестны.
Командор тамплиеров глянул на Дмитрия и спохватился:
– О, я не хотел оскорбить весь ваш народ, дюк, обвиняя его в нежелании предусмотреть и предупредить беду.
– Да верно сказал: на авось надеемся, небосем прикрываемся, – вздохнул князь.
И сказал задумчиво:
– А ведь верно заметил, командор: сосна-то едва стоит. Плечиком поднажать – упадёт. Если заранее подрубить, конечно.
Анри, стараясь загладить неловкость, перевёл разговор:
– Так я и не понял, как ты рассчитываешь проникнуть внутрь, брат мой. Тын высок, охрана многочисленна. Ночью же нам помешают собаки. Можно, пожалуй, подбросить псам отравленного мяса – но часовых таким образом мы не отравим. Поджигать острог опрометчиво: пожар, несомненно, отвлечёт разбойников, но мы не знаем, в каком именно здании спрятана пленница, и можем повредить ей. В подобных обстоятельствах Фридрих Барбаросса брал дворец папы римского и применил такую военную хитрость: распорядился бросить в печные трубы зажжённые тряпки. Вонючий дым застиг охрану врасплох: растерянные, ослеплённые, задыхающиеся воины бежали из здания, а рыцари Фридриха предусмотрительно прикрыли лица мокрой тканью и тем самым проникли внутрь, не опасаясь задохнуться. Так им удалось захватить дворец и освободить заточённых в подземельях узников.
– Франк, где ты в наших избах трубы видел? – усмехнулся Хаим-Хорь. – Таки здесь обычная деревня, а не каменные палаты вашего папы. Топят по- чёрному, дым через дверь выходит. Ну, набросаем во двор горящей ветоши, проскочим как-то за забор, пока эти шлемазлы будут в дыму кашлять – а дальше что? Не знаем же, где княгиню прячут. Втроём-то долго искать будем. Что-то мне подсказывает, что у твоего Фридриха бойцов было немного
