– Что ты за человек, не пойму. Тебя мордой в дерьмо – а ты хлебаешь да нахваливаешь. Юрий столько горя принёс твоему княжеству и твоей семье, а ты ему служишь. Знала бы, что так сложится – сама Федьку бы прирезала по пути сюда, рука бы не дрогнула. Верно говорят: нет в Добрише мужчин, кроме княгини. И князя нет: так, пустышка. Ни крови Рюрика, ни чести его.
– Настя, это всё ради княжества, ради Руси…
– Пшел вон. Видеть тебя противно.
Княгиня выскочила из горницы. Хлопнула дверью так, что погасла лампадка под образами.
Хорь покачал головой. С трудом открыл перекосившуюся от удара дверь, пошёл следом за Анастасией.
Дмитрий остался один. Стоял молча, гонял желваки на щеках.
Глава седьмая
Предательство
В редких мордовских селениях возвращающееся булгарское посольство встречали неприветливо: хлеб для воинов и овёс для коней приходилось чуть ли не силой брать, местные старосты кривили рожи и врали про неурожай. Когда Азамат сказал про гнев эмира за такое неуважительное отношение к своему сардару, один мордовский князёк хмыкнул:
– Эмира, говоришь? Какого из них? Вы там сами разобраться не можете, кто главный. Ну ничего, придёт оросский царь из Булымера, наведёт порядок. А то от ваших податей продыху нет. То последний кусок отдай, то землю бросай, иди дорогу строить.
Азамат разгневался, велел портки содрать да всыпать князьку по заднице прямо на глазах у подданных.
Ехали дальше, встречали печальные следы недавней войны: разрушенные заставы, пепелища на месте сёл. Юрий Всеволодович разорил весь северо- восток в отместку за сожжённый Нижний Новгород, а тот построен был на месте отбитой у эмира крепости Ибрагим-Балик. Война вечная, правых нет. Сардар рассказывал:
– Еле отбились тогда. До сих пор на границе стычки бывают с владимирскими. Мир нужен, очень. А ещё лучше – союз.
Потом говорил о том, как всё разумно устроено в эмирате: купцам и ремесленникам почёт, охрана закона и власти. Государственным землепашцам, ак- чирмышам, лучшие земли отданы, за это они налоги платят, а как война – идут в ополчение, конные и оружные. Неплохие бойцы, хотя до курсыбая, постоянной армии, им далеко. Туда добровольцев набирают, профессионалов; каждый одвуконь, луком и саблей виртуозно владеет, многие в кольчугах. В Булгарском царстве народов немало: кыпчаки, мордва и черемисы, буртасы и башкиры; все – данники эмира, все войско дают.
– Если всё так хорошо устроено, государство крепкое – зачем Алтынбеку помощь?
Азамат вздохнул:
– Да свои же воду мутят. Бейлербеки, наместники, больше воли хотят, купцы и крестьяне – меньше налогов. Особенно те, что ислам не приняли, их-то двойными податями обложили. Недовольные всегда есть, а как беда нависнет вроде монгольского нашествия – они и вылезают на свет.
– Нет в мире совершенства, – сказал помрачневший Дмитрий.
Сардар глянул на товарища. Сказал тихо:
– Не переживай, всё уладится. Договор составим, князья и эмир подпишут, вернёшься домой. С Анастасией помиришься, а как иначе. Любите ведь друг друга, я же вижу. Просто сильные оба, с норовом, трудно вам уживаться – вот как Булгару с Владимиром.
– Если не хуже, – усмехнулся Ярилов. Только усмешка вышла грустная.
Гонца увидели издали: скакал, пути не разбирая. Подлетел, вывалился из седла. Прохрипел:
– Беда, сардар. Наши в западне, выручать надо. Привёз тебе чёрное известие от эмира, да укрепит Всемогущий его дух и насытит силой.
В родной земле и дышится легче. Это чужакам дорога лесная узка, еловый лес мрачностью пугает, сыростью по ночам продирает до костей. А Анастасии всё в радость: тощие болотные осины и густые березняки будто кивают, возвращению радуются. Перепуганный зайчонок путь пересёк, ускакал в кусты: рязанцы плюются на дурную примету, а княгиня хохочет: забавный зверёк, лапы выше ушей выбрасывает на бегу, а уши прижаты от страха. Солнечный луч сквозь листву продрался, в щёку поцеловал – и легче на душе. Скоро уже мальчишек своих встретит, обнимет, запах детский вдохнёт. А там и Димушка вернётся. После ссоры любовь – жарче, сладостнее.
Последний привал перед Добришем, один дневной переход остался. Разбили становище, шатры поставили. Юрий Игоревич, князь безместный, радуется чему-то, ходит гоголем. Не ко времени решил вдруг пир устроить.
– Приходи, княгиня. Меды будем пить, праздновать.
– Чего праздновать? Где видано, чтобы в походе хмельным баловаться?
– Так вот и отметим окончание пути. Завтра уже на месте будем, к вечеру, бог даст.
– Вот тогда и отпразднуем, князь. А завтра вставать до света.
– Что, не терпится в Добриш?
