В этой атмосфере вероломства, бессилия и жестокости Ленин начал агитацию за восстание перед более широкими кругами.
Нет данных о том, как ЦК отреагировал на ленинскую угрозу выйти в отставку. Какими бы ни были подробности, вопрос больше не поднимался, и Ленин не покинул пост.
1 октября он отправил новое письмо, в этот раз Центральному, Московскому и Петербургскому комитетам, а также большевикам Петроградского и Московского Советов. Ссылаясь на крестьянские и рабочие беспорядки, мятежи в немецком флоте и растущее влияние большевиков после местных выборов в Москве, он еще раз подчеркнул, что промедление до Второго съезда Советов «становится положительно преступлением». Большевики «должны взять власть тотчас» и обратиться к «рабочим, крестьянам и солдатам» с лозунгом «вся власть Советам». Но по вопросу немедленных действий он все еще оставался в изоляции: в этот же день собрание большевиков из ближайших к столице городов высказалось против любых акций до начала съезда.
ЦК не мог скрывать его сообщения вечно. 3 октября воинствующее Московское областное бюро наконец получило письмо, в котором Ленин побуждал их надавить на ЦК в вопросе подготовки вооруженного восстания. Несколько заметок дошли до Петербургского комитета. Комитет разделился в оценке требований Ленина, но единодушно возмутился цензурой ЦК. 5 октября Петербургский комитет собрался, чтобы обсудить свое отношение к прочитанному.
Дебаты были долгими и озлобленными. Лацис громко выразил сомнение в революционных убеждениях тех, кто дерзнул выступить против Ленина. В итоге решение о подготовке к восстанию отложили. Однако Исполнительный комитет отправил троих, в том числе Лациса, для оценки военных сил большевиков и подготовки районных комитетов к возможным действиям. Они не сообщили об этом ЦК.
Несмотря на все старания, информация о позиции Ленина распространялась по партии, а из-за социальных потрясений происходил некий переход влево и самого ЦК. Пока Петербургский комитет проводил тайное совещание, ЦК в Смольном наконец проголосовал за бойкотирование беззубого Предпарламента на следующем заседании 7 октября. Решение было единодушным, за исключением как всегда осторожного Каменева, который тут же призвал большевиков – участников Предпарламента к терпению, настоял, что нужно подождать серьезного разногласия, которое оправдало бы уход. С небольшим разрывом он проиграл Троцкому, который призвал действовать немедленно.
На следующий день Полковников, главнокомандующий Петроградского военного округа, отдал приказ городским войскам приготовиться к переброске на фронт. Он знал, что это спровоцирует гнев, – так и произошло.
7 октября в Мариинском дворце, чьи имперские гербы были благочинно скрыты красными полотнами, перед прессой и дипломатами Предпарламент начал новое заседание. Керенский произнес еще одну патетическую речь, в этот раз на тему закона и порядка. Затем последовали выступления бабушки русской революции Брешко-Брешковской и председателя Николая Авксентьева. Затем наконец вмешался Троцкий. Он встал, чтобы сделать важное объявление.
Он гневно осудил Предпарламент и правительство как органы контрреволюции. Присутствующие начали спорить. Троцкий перекрикивал их ропот. «Петроград в опасности! – кричал он. – Вся власть Советам! Землю крестьянам!» Под насмешки и свист пятьдесят три большевистских делегата одновременно поднялись с мест и покинули собрание.
Этот поступок вызвал шумиху. За ним последовала череда слухов: большевики, говорили люди, готовят восстание.
Ранним октябрем, в какой-то из этих насыщенных событиями дней, Ленин тайно вернулся в Петроград.
Крупская проводила его до Лесного. Там он вновь поселился у своей бывшей хозяйки Маргариты Фофановой. Из ее квартиры он нес благую весть о спешке спешному городу.
9 октября народный гнев из-за вывода войск из Петрограда вспыхнул на заседании Совета. В Исполкоме меньшевик Марк Бройдо предложил компромисс: солдаты должны подготовиться к отправке на фронт, но чтобы завоевать доверие населения, нужно создать комитет, который будет планировать защиту Петрограда. По его мнению, это успокоило бы тревоги о предательстве правительства и смягчило бы страх за столицу, что, в свою очередь, облегчило бы сотрудничество правительства и Совета.
Он застал большевиков врасплох.
Троцкий, отойдя от потрясения, быстро выдвинул другое предложение: не признавать Керенского и его правительство, обвинить буржуазию в подготовке к сдаче Петрограда, потребовать немедленного заключения мира, передачи власти Советам
Даже теперь, с большевистским большинством в Исполкоме, но в голосовании прошло предложение Бройдо, а не Троцкого, пусть и с небольшим перевесом: тревога из-за войны все еще мешала согласиться на создание параллельного военного органа. Но две эти резолюции в тот же вечер представили на бурном, многолюдном пленуме Совета. Теперь, с перевешивающей поддержкой представителей рабочих и солдат, призыв Троцкого взял верх над Бордо. Так появился Военно-революционный комитет, военревком, или ВРК.
Позже Троцкий опишет голосование в пользу ВРК как «холодную», «молчаливую» революцию, необходимую для революции полномасштабной.
Теперь угроза большевистского восстания открыто обсуждалась всеми сторонами. Конечно, некоторые из врагов желали его. «Я готов молиться за
