жрецам Пресветлого за советом.
— Он пошел к жрецам Митры? Но почему? В Шеме никогда не чтили Солнцеликого! Иштар и Птеор — наши божества, и сам король поклоняется им. Как мог он довериться чужому богу?
Оскорбленная столь непочтительным отношением, жрица поджала губы.
— Да будет тебе известно, несмышленая, что Митра — верховный среди небожителей. И все они покорны его воле!
— Это только жрецы утверждают так! — Девушка дерзко рассмеялась. От былой преданности и любви к обманувшей ее знахарке не осталось и следа. Природная горячность взяли верх, и теперь ей хотелось причинить боль Самди.
Должно быть, жрица также поняла это. Неожиданно нежная улыбка смягчила ее сухие губы, и она развела руки в примиряющем жесте.
— Перестань, девочка! Негоже нам спорить, точно престарелым придворным богословам! Давай я лучше расскажу тебе твою историю — она ведь волнует тебя куда больше!
Белит нехотя кивнула, признавая правоту жрицы.
— Так вот, — продолжила та рассказ. — Король сперва просил совета у своих мудрецов, затем у служителей Иштар и Птеора, но они бессильны были истолковать гороскоп малютки. И тогда он явился в храм Митры и был немедленно принят старшим жрецом. Верховный открыл королю судьбу будущего младенца. Вот что поведал он правителю… Девочка, рожденная в день весеннего равноденствия, вырастет в прекрасную женщину и, встретив избранника Митры, подарит ему сына. Судьба разлучит их навсегда, и другое дитя родится в далекой земле за соленой водой. Во всем мире не будет воина, равного внуку короля Асгалуна, и жреца более могущественного, нежели его сводный брат.
— Все это прекрасно — но причем здесь я? — перебила знахарку Белит, всеми силами стараясь отогнать закравшуюся в душу догадку.
— Дочь короля Асгалуна — ты, Белит.
— Я! Но Шаафи, Хоакин?! Кто же тогда они? — Девушка вскочила. — Кто они, Самди!
— Твои приемные родители. Извечный враг добра, Сет-Разрушитель, не мог допустить, чтобы дитя, обладающее столь великой силой, появилось на свет. Причинить зло твоему сыну не сможет ни один бог, ибо судьбу его будет вершить само Великое Равновесие, которому он и будет служить, но уничтожить тебя, особенно в детстве, оказалось бы слишком легко. В королевском дворце ты была бы всегда на виду.
— И меня отдали Хоакиму и Шаафи? Спрятали, чтобы сохранить жизнь?
— Да, несмотря на сопротивление королевы-матери, отец отдал тебя.
— Значит, я, избранница Великого Митры, встречу еще одного избранника и рожу еще третьего? — Белит нервно рассмеялась, настолько невероятным ей казалось все это. Да не сошла ли жрица с ума?! Но та была совершенно спокойна и даже торжественна. Ничто не выдавало безумия ни в голос, ни в манерах ее.
— Двоих, — поправила ее Самди. — Ты родишь двоих — жреца и воина.
— Что за нелепость! А если я вообще не желаю иметь детей? Может быть, мне нужен только муж!
— Ты сама не знаешь, что говоришь! Твой муж — самый обычный человек, он никогда не был избранником богов, да и твоим избранником сделался случайно. Ничтожная песчинка в прибое времени!.. Как и твой обожаемый друг Крим.
— Не смей! Кто дал тебе право решать чужие судьбы?
— Великий Митра дал мне это право! Нас много, незримых свидетелей твоей жизни. Когда ты пройдешь сквозь все испытания, что тебе предначертаны, ты встретишь его.
— Самца, выбранного жрецами?
— Синеглазого черноволосого воина с далекого Севера. Он будет силен, как разъяренный лев, и именем Льва нарекут его. Ты легко узнаешь его. Твоя душа, твое тело, твое сердце узнают его сразу!
— Посмотрим,—Белит встала, поправила юбку и презрительно скривилась.— Если ты думаешь, что я поверила хоть одному твоему слову, то ты ошибаешься.
— Ну что ж. Ты убедишься во всем сама. Напоследок скажу — ты носишь под сердцем дитя Алала, которому твоя мать даст имя Кедрон.
— А я еще раз повторю тебе — посмотрим.
С гордо поднятой головой Белит вышла из хижины. Крим казался совершенно спокойным, лишь вопросительно посмотрел на нее.
— Пойдем отсюда, брат. Разговор окончен.
Верному другу не нужны долгие объяснения, достаточно только почувствовать, что делается в душе побратима. Белит и Крим шли по лесу молча, лишь изредка обмениваясь ничего не значащими фразами, избегая говорить о главном, Наконец Белит не выдержала. Скупыми короткими фразами она пересказала Криму пророчество Самди. Рассказали все: от тайны своего рождения до ухода за соленые моря. Огромный негр слушал очень внимательно и лишь иа редка задавал вопросы. Когда Белит выдохлась, он задумчиво произнес:
— По-моему, это все правда.
— Нет! Я похожа на Шаафи так же, как Джихан па отца. Они мои родители, моя семья.
— Ты совсем не похожа на мать, а тем более на Хоакима. Ты другая, совсем другая, необыкновенная.
— Спасибо, брат.— Взволнованная Белит не заметили странного взгляда, брошенного на нее Кримом.— У меня есть еще один способ все проверить. Спрошу родителей.
— Не нужно! Нет! Никто из них не скажет тебе правду. Я уверен. А если Самди соврала, твой вопрос оскорбит их.
— Снова ты прав, брат. Нужно придумать какой-нибудь способ узнать истину.
— Белит! — Крим внезапно остановился.— Я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
— Я знаю.
Белит подошла к чернокожему гиганту и, привстав на цыпочки, поцеловала в щеку. Огромные руки стиснули тонкую талию женщины. Крим целовал ее губы, шею, плечи, туя, что любимая откликается на его ласки.
— Ты хочешь? — шепнул он ей на ухо. Да!
В отличие от Крима, ею двигала не любовь. Признание Самди взорвало, разрушило уютный мир, в котором так счастливо жилось Белит. Загадочные космические силы решали ее судьбу, и их не волновали желания ничтожной женщины с Черного побережья. А у нее были собственные ни и мечты. Например, сейчас она желала Крима…
Они упали на траву, и ветви накрыли их зеленым попом. Черное и белое тела слились в сладостном танце самом древнем и прекрасном танце на свете.
Когда Белит поняла, что беременна, первой ее мыслью был вопрос: чей это ребенок? Больше всего на свете она боялась родить темнокожего малыша. Нет, она никогда не откажется от него, но объяснить всем вокруг цвет его кожи будет весьма непросто…
Долгие восемь лун прошли в волнениях и страхе, и когда дитя запросилось на свет. Боль была страшной и долгой. Мать, сама хорошая знахарка, позвала на помощь колдуна Н’Гону, и только вдвоем сумели они помочь Белит и ее сыну. Измученная женщина потеряла сознание сразу рождения крупного белокожего мальчика.
— Я дала ему имя Кедрон,— сказала Шаафи, когда очнувшаяся Белит попросила принести сына.— Прости, что решили без тебя, но и Алалу, и отцу это имя очень понравилось
В изнеможении Белит откинулась на подушки. Будь проклята Самди и ее боги!..
Этот яркий солнечный день начался для Белит на редкость удачно. Кедрон ни разу не проснулся за ночь, и они прекрасно выспалась, а нежность Алала, вернувшегося ранним утром из дальнего поселка, сделала ее окончательно счастливой. Стараясь не разбудить спящего мужа, Белит покормила Кедрона, позавтракала сама и, надев свое самое любимое платье, пошла на половину родителей — узнать, не нужна ли матери ее помощь.
— Здравствуй, девочка,— Хоаким улыбнулся,— ты сегодня сияешь как солнышко.
— Да, отец, мы с солнышком сегодня в очень хорошим настроении.
— Садись, детка.— Мать указала Белит на обтянутую шкурой тигра софу.— Хочешь кокосового молока?
— Очень!
Полными любви глазами следила Белит за движениями матери. Годы состарили Шаафи, но уверенные движении рук опытной знахарки, плавные повороты гордой головы –все осталось тем же. Такой Белит навсегда запомнит мать — хрупкая, изящная, но преисполненная огромной жизненной силы. И память о матери еще не раз заставит Белит выше поднимать голову, усилием воли прогоняя слезы. Впрочем, в тот солнечный день одни лишь боги знали о том, какие испытания выпадут на долю этих женщин.
— А где Алал? — спросила мать.
— Сейчас спит, а потом пойдет проверить, как упаковывают товар. В прошлый раз половина тюков развалилась, не дойдя до Керама.
— Надо бы тебе самой научиться присматривать за работой,— сказал Хоаким,— незачем во всем полагаться на Алала, ведь он все время разъезжает по побережью.
— Я постараюсь, отец, но Кедрон еще очень маленький, и нельзя оставлять его одного…
Белит не успела договорить. Со стороны наружной двери раздался негромкий стук.
— Входи, добрый человек.— Хоаким поднялся и открыл дверь.
Огромный негр, в расшитой бисером широкой набедренной повязке, вошел в комнату, осторожно нагнув голову, чтобы не стукнуться о низкий потолок.
— Присаживайся к нашему столу, Крим.— Шаафи почтительно придвинула к гостю скамью.— Для нас большая честь видеть тебя в нашем доме.
— Благодарю, мать.— Аккуратно, словно боясь резким движением сломать хрупкую мебель, негр опустился на скамью.— Бангулу, наблюдатели заметили на горизонте корабль под черным парусом. Он причалит к берегу, когда склонится на запад.
— А ветер?
— Ветер им благоприятствует.
— Хорошо, Крим, скажи Унгеду, что я приду встречать на берег, как и обычно.
— Да, Бангулу.
