всего, основной причиной этого были ее импланты, дающие, по прикидкам Игоря, полуторакратный выигрыш в силе и скорости перед его собственными, но осознание такой вопиющей несправедливости пришло к нему уже потом. Сейчас же его били и кидали так, что несколько раз Игорь буквально сползал по стенке.
А потом все кончилось. Игорь вдруг обнаружил, что лежит на спине, а на потолке, прямо над головой, отпечатались следы его собственных ботинок. Сел, прислушался к себе, отметив с удивлением, что отделался многочисленными ушибами, но обошлось, похоже, без переломов, и только потом увидел Софью. Та лежала, и глаза у нее были огромные, чуть удивленные и самую малость обиженные, а точно посредине лба оказалась маленькая, совершенно не кровоточащая дырка. Посмотрел влево — ну да, Адалия стоит, привалившись к стене, глаза прикрыты, а в опущенной руке пистолет. Первый труп у девчонки, первый собственноручно сделанный жмурик.
Игорь вздохнул. Ну вот, так и бывает. Софью подвело отсутствие практики. Как бы ее ни готовили в свое время, но повела себя она, как дилетант — увлеклась схваткой, перестала контролировать окружающую обстановку, а девчонку-соплюшку и вовсе равной себе не посчитала. Вот из такого презрения пополам с отсутствием опыта и выплывают провалы, чреватые капитальным вредом для здоровья. И ничего тут не попишешь.
Поднявшись и ухватившись при этом рукой за стенку, все же голова при каждом движении кружилась страшно, Игорь окинул взглядом комнату — и только сейчас увидел Эспозио. Бывший пехотинец, интендант, офицер вражеской армии и просто хороший человек и верный товарищ лежал на спине, закинув голову, и во лбу, как и у Софьи, и на груди его были следы от пуль. Все же агент земной контрразведки не промахнулась. На негнущихся от слабости ногах, Игорь подошел, опустился на колени… Две раны, обе смертельные. Скорее всего, он даже не понял, что умер. Зато, отвлекая Софью, он наверняка знал, что умрет… Больше всего сейчас Игорю хотелось взвыть, сдержался он с трудом. Только закрыл ладонью глаза другу. Снова поднялся, медленно, с усилием, подошел к так и замершей Адалии, провел ей рукой по голове. Она внезапно разрыдалась и обхватила его крепко-крепко — похоже, как единственную оставшуюся опору в рухнувшем мире.
— Все-все-все… — Игорь гладил ее по голове, стараясь успокоить. Результаты, увы, не впечатляли. — Все будет хорошо…
Наверное, его слова звучали сейчас донельзя фальшиво, но ничего лучшего в голову не лезло. Лишь минут через пять девушка начала немного успокаиваться. Конечно, не до конца, но Игорю не было сейчас времени заниматься только ею, поэтому он, усадив ее на чудом уцелевший во время побоища стул (где-то в глубине сознания всплыло, что во время схватки как минимум одно сидячее место он разбил о голову Софьи, совершенно без вреда для последней), подошел к Ирэн. Женщина была жива, только без сознания, и, по-видимому, плечо было сломано. А вот Палей не только уцелел, но и не истерил — сидел на месте, упрямо и мрачно глядя в одну точку. В отца пошел… И ведь, черт побери, оставаться здесь было нельзя!
Все, что они успели, это похоронить убитых. Адалия, честно говоря, хотела отправить тело Софьи на встречу с крокодилами, но Игорь не дал. В конце концов, Софья, как к ней не относись, честно служила своей (и, чего уж там, его) стране и поступила вполне логично, так, как от нее требовали долг и присяга. Да и слова насчет предателей ударили в точку, поэтому тело Софьи тоже упокоилось в отдельной могиле. За гранью смерти солдаты всех стран равны… А потом они с Адалией запихнули в бронетранспортер все еще пребывающую без сознания, накачанную обезболивающим Ирэн, пристегнув ее к креслу. Как и положено в такой технике, два кресла были приспособлены для перевозки раненых. Больше не делают, экономически это неоправданно, но два — обязательно. С легким чмоканьем гидравлики кресло раздвинулось, превратившись в футуристическую на вид, но притом очень удобную, физиологически и эргономически выверенную кушетку. На нее Ирэн и положили, зафиксировав тело мягкими, но прочными захватами и вкатав ей еще один укол снотворного. Неизвестно, как будет мотать бронетранспортер, так пускай она лучше ничего не чувствует. После этого трое уцелевших забрались в пост управления — пора было делать ноги, до них уже доносился гул двигателей чужих машин.
Рвать когти Игорь решил по реке. Какая техника имеется у десантников, он не знал, но сомневался, что у них много боевых машин. С десантом много не выбросишь, и использовать трофейную, захваченную у противника технику для повышения мобильности подразделений было в подобных операциях нормой. Особенно в ситуации, когда на планете не первый день идут бои, причем с переменным успехом и централизованное управление войсками наверняка утрачено, причем с обеих сторон. Остались разрозненные группы, большая часть специализированной военной техники давно выбита, и народ пересел на местные образцы, а они, что характерно, в большинстве колесные. Это косвенно подтверждалось и звуком, который весьма напоминал дизельный и доносился со стороны дороги, то есть десантники шли именно там. Соответственно пытаться пройти по дороге означало лоб в лоб столкнуться с десантниками федерации, а вот по реке был шанс проскочить.
Увы, как это непозволительно часто случается, стройная теория вдребезги разбилась о суровую прозу жизни. В реку-то они съехали без помех и лихо понеслись над ней, поднимая вокруг бронетранспортера высокие, переливающиеся всеми цветами радуги вееры брызг, поднятые гравитационной подушкой и закрученные в спирали потоками воздуха — аэродинамика «Феникса» была почти как у дырявой бочки, только хуже. Однако получить эстетическое удовольствие от лихого полета никто не успел, потому что буквально из-за первого же поворота навстречу им выскочили сразу четыре машины. Похоже, десантники предполагали вариант, при котором кто-то может попытаться удрать, хотя, что равновероятно, могли рассчитывать произвести одновременную атаку с воды и с суши. Игорю было плевать — он оценивал противников и пытался найти выход из положения, желательно, такой, чтобы остаться живым и, по возможности, целым.
Впереди, поднимая вееры брызг не хуже, а может быть, даже и лучше, чем «Феникс», летел, высоко подняв острый нос и едва касаясь днищем воды, прогулочный катер типа «Кальмар». Шикарная игрушка для богатых бездельников. Игорь когда-то, в детстве, мечтал о таком, да и сейчас, точнее, до
