подумали. Вообще чтобы не подумали, что имеют дело с диверсией. Впрочем, у него имелись мысли на этот счет.
Итак, встать! Тело словно бы приросло к койке. Встать! Вот так… А теперь вперед!
Как только удалось себя переломить, дело пошло легче. Комбинезон обнял тело, как вторая кожа, легкие мокасины, в которых щеголяли на борту все, удобно приняли в себя ноги. Пистолет… Штатную дуру на ремень вешать не хотелось, слишком большой и неудобный, за все цепляется. Да и вопросы могут возникнуть, обычно с собой оружие постоянно таскают у них немногие. Ладно, думать надо было раньше. Из хитрого тайника на свет достал второй, полученный вместе с бомбой. С сомнением поглядел – и сунул в карман. Конечно, на вид дамская пукалка, но на проверку не так и плох, он его проверил еще на Земле. Компактный, с очень эффективным интегрированным глушителем. Под маузеровский патрон, древний, как зубы динозавра, но от того не переставший быть эффективным. Конечно, вряд ли потребуется – ну а вдруг? Инструментов нет – да и пес с ними. Уж где-где, а в машинном отделении, у аккуратиста Коршунова, есть все.
Хороший у них механик, кстати, надо это учесть. Первый назначенный на корабль специалист заболел невовремя, вот и прислали в последний момент пацана. И не прогадали – хоть и только после училища, но мастер. Про таких говорят – специалист от Бога. Надо будет этот момент, кстати, учесть, а то мало ли, вдруг на коленке все исправить сумеет.
Коридор показался ему чужим и жутким, хотя еще пару часов назад он ходил здесь, перебрасываясь шуточками с товарищами, с тем же Коршуновым, и не испытывал при этом каких-либо неприятных ощущений. Низкий потолок давил на нервы и словно бы обещал рухнуть на голову, стены будто сдвигались, пытаясь раздавить. Нервы, конечно же, умом он понимал это прекрасно, но ничего не мог с собой поделать. Страх иррационален, справиться с ним тяжело. Однажды он уже это проходил, и сейчас история повторялась.
По Невскому ходила большая крокодила… Слова древней, невесть сколько лет назад родившейся песни сами собой всплыли в голове и почему-то не показались смешными. Скорее уж, жуткими. Мысленно выругавшись, он пошел вперед. К черту выверты сознания, дело прежде всего. Как ни странно, эта мысль придала сил и отогнала страхи. Да и идти, честно говоря, было совсем недалеко, и тяжелая дверь в машинное отделение оказалась вдруг совсем рядом. Оставалось только открыть ее, что было совсем просто.
Дверь в машинное отделение теоретически запиралась, по факту же это никто и никогда не делал. Не только на этом корабле, а вообще. По традиции и для удобства могли запираться личные каюты, но и только, а все служебные помещения должны были оставаться открытыми. На то имелись веские причины. Во-первых, не от кого прятаться или что-то скрывать на корабле, где маленький экипаж, все друг друга знают и, случись нужда, страхуют и помогают, а во-вторых, ситуации в космосе бывают разными, и порой жизнь корабля зависит от того, насколько быстро тот или иной член экипажа оказался в месте аварии. Причем не обязательно это будет тот, кому ее устранять по должности положено. Неудивительно, что в машинное отделение удалось проникнуть без малейших проблем.
Здесь все было как всегда – чисто и мало места. Оборудование располагалось так, что с первого взгляда казалось, будто в помещении царит совершеннейший хаос. И лишь спустя какое-то время становилось понятно – на самом деле все здесь подчинялось строгой, даже жесткой логике. Просто весьма своеобразной.
Осторожно, стараясь лишний раз ничего не задеть (приборам что, а вот синяки на всех частях тела заработать можно запросто), он двинулся в глубину помещения. Хорошо еще, что и где знал наизусть – не зря же с того самого момента, как отделался от бомбы, он проводил здесь все свободное время. Легенду о том, что одного из пассажиров обуял интерес к оборудованию корабля вообще и двигателям в частности, Коршунов проглотил без звука. Его, похоже, изрядно достало копание в кишках «Седова» в одиночку, и новому помощнику парень оказался рад. Не столько даже из-за его полезности, сколько чтобы было хоть, с кем словом перекинуться. Ну и знал теперь в результате ушлый пассажир о корабле даже слишком много.
А вот и распределительный щит. Ничего особенного, кстати, видали мы и посложнее. Вот если сюда положить полоску фольги, то… ничего не произойдет. Ровно до того момента, как она не расплавится. Через полчаса примерно. А уж потом…
– Ты чего здесь делаешь?
Как Коршунову удалось подойти настолько тихо и что он вообще делал здесь ночью, так и осталось тайной. Но именно эта внезапность, голос за спиной, заставивший незваного гостя подпрыгнуть, и определили дальнейший ход событий. Ну и еще тщательность подготовки к диверсии.
Пистолет в кармане – это не просто оружие. Это – уверенность в своих силах, зачастую ложная. А еще он провоцирует хозяина на простые решения. Порой слишком очевидные для того, чтобы быть правильными. Еще был шанс отбрехаться, навешать лапши на уши. Коршунов простой, как его железки, поверил бы, но… Пистолет оказался в руке раньше, чем голова успела сообразить, что происходит. Хлопок – и Коршунов нелепо завалился на спину, умерев, наверное, раньше, чем понял, что произошло.
Проклятие! Тело под ногами, хлещущая во все стороны кровь. Черт, черт, черт! Но голова наконец включилась в процесс и холодно, словно тактический компьютер, выдала, что все, конец, и единственный шанс – немедленно замести следы. И самый простой, да и, пожалуй, единственный вариант отправить тело в конвертер. Потом… Да пускай ищут и гадают, куда делся механик. И продолжить диверсию, остальные следы надежно скроет пожар. Когда машинное отделение окажется залито противопожарной пеной, а то и продуто вакуумом, хрен кто что найдет.
Он успел подхватить тело под мышки, когда услышал шаги. Кого еще сюда ночью несет? Экран… О-па! Да откуда же ты взялся, урод!
Басов, геолог. Идет осторожно, аккуратно. И пистолет, как всегда, при нем. Он все гадал, не особист ли их геолог. Не может корабль обходиться без
