– Брось, – возразила Эйва, – мне надоело шарахаться от всего на свете. Это же всего-навсего рукопожатие.
И прежде чем Уош успел возразить, Эйва пересекла улицу и, преодолевая внутреннее сопротивление, пожала протянутую ей руку.
– Приятно познакомиться, Сэм.
Тот обеими руками сжал ее ладонь.
– Спасибо, – тихо сказал он, не выпуская пальцев Эйвы.
Рукопожатие длилось и длилось, пока до девочки не дошло наконец, что она попалась. Сэм крепко держал ее за руку.
– Ты ведь мне поможешь? – Мужчина заглянул ей в лицо, в глазах у него стояли слезы. – Я болен, болен уже очень давно, но ведь ты меня починишь? Поможешь мне?
Эйва попыталась выдернуть руку из его железной хватки. Бесполезно.
– Мне просто нужно, чтобы ты мне помогла, так же как своему другу. А потом я тебя отпущу, и мы больше никогда не увидимся, обещаю.
– Отпустите меня немедленно, – приказала Эйва.
Теперь она испугалась по-настоящему. Дернула изо всех сил, но Сэм не подался. Она будто в капкан угодила. Уош подскочил к ним и попытался разжать пальцы мужчины, тоже безуспешно. К тому внезапно вернулась вся сила, которую он источал при первом на него взгляде.
– Ты должна помочь мне, – повторил Сэм.
– Отпусти ее! – заорал Уош, продолжая бороться.
– Пожалуйста, – бубнил Сэм, – прошу тебя, помоги мне, вылечи меня.
Эйва не оставляла попыток высвободиться из его хватки, но он обхватил ее и поднял барахтающуюся, вопящую над землей.
– Ты должна, – сказал он.
На его лице сохранялось все то же детское выражение, словно он не имел намерения причинить ей вред.
Вдруг Сэм упал на колени, и Эйва оказалась на коленях перед ним. Уош изо всех сил пнул мужчину, но тот даже не заметил. Держа Эйву за запястья, он прижал ее ладони к своим щекам, мокрым от слез.
– Излечи меня, помоги мне, – умоляюще твердил он. – Помоги, чтобы он мог мною гордиться.
Внезапно мужчина умолк. Закрыв глаза, он прижимал ладони Эйвы к своему лицу и тихонько всхлипывал. Его губы беззвучно шевелились – кажется, он молился. Эйва, испуганная до смерти, почувствовала жалость. Даже Уош застыл, пораженный поведением Сэма. Он ожидал грубого насилия, а перед ним был неразумный ребенок, умоляющий о помощи.
– Прошу тебя, – всхлипывал Сэм, но рук Эйвы не отпускал.
– Хорошо, – мягко произнесла Эйва. – Но ты должен меня освободить.
– А ты не обманешь?
– Нет.
– Что ты творишь, Эйва? – ужаснулся Уош.
– Обещаешь? – спросил Сэм.
– Обещаю, – кивнула Эйва.
Сэм глубоко вздохнул и разжал пальцы.
– Ладно, – дрожащим голосом сказал он и всхлипнул. – Я готов.
Мужчина ждал. Эйва – тоже, хотя сама не знала чего. Оба они продолжали стоять на коленях. Эйва смотрела на Сэма, не отрывая ладоней от его щек.
– Я готов, готов, готов… – басом гудел он.
Эйва смотрела на свои руки, баюкающие лицо мужчины. Они были маленькими, темными, совершенно обыкновенными, очень похожими на мамины. Эйва словно наяву услышала голос матери. Он звучал в ветре, перебирающем голые ветви дубов, выстроившихся вдоль улицы. В глухом шорохе из подлеска. Эйва разозлилась. Мать умерла. И навсегда останется мертвой. Ее руки ничего не могли с этим поделать.
Когда Сэм, устав ждать благодати, открыл глаза, он обнаружил, что стоит один на опустевшей улице и бормочет молитвы.
– Мейкон!
Дверь открылась, и на пороге появился помощник шерифа. Этот коренной житель Стоун-Темпла, парень лет двадцати, был одним из немногих, кто находился сейчас в участке не для того, чтобы продавать информацию журналистам, а чтобы работать.
– Да, – отозвался Мейкон.
Шериф только что вернулся в офис после встречи с вновь прибывшей религиозной группой и теперь надеялся побыстрее разделаться с кучей бумаг на столе.
– Пришел какой-то проповедник, хочет поговорить с вами.
