части из стариков, которым недоставало сил справиться с обширным пожаром: изнанка жизни в маленьком городке, где драка на барбекю – уже чрезвычайное происшествие. А когда им на самом деле потребовалась помощь, ее черта с два дождешься.
– Мейкон! – заорал кто-то. – Шериф!
К нему трусил Преподобный Браун: в грязной одежде, потное лицо искажено гримасой тревоги.
– Вы Сэма не видели? – спросил Преподобный, натужно дыша и жуя, по своему обыкновению, челюстями. – Неужели не видели? Человек, который должен был за ним присматривать, найден без сознания. Похоже, Сэм чем-то его огрел и удрал. Так вы нигде его не видели?
– Нет, – ответил Мейкон. – Ничего, найдем. Он где-то здесь, мы обязательно его отыщем.
– Вы не понимаете, он ведь собирался помочь. Помочь мне, – проблеял Браун.
– Господи Иисусе, – пробормотал Мейкон, сообразив, на что может намекать Преподобный.
– Не хочу этому верить. – Тот схватился за полуопущенное стекло дверцы машины.
Пальцы даже побелели, с такой силой он сжимал стекло. Будто пытался удержать лодку, уносимую океаном.
– Сохраняйте спокойствие, Преподобный, – посоветовал Мейкон. – Найдем мы вашего брата. Однако сначала я должен разыскать Эйву. Они с Уошем пропали.
– Пропали?
– Сбежали, насколько мне известно.
– Куда? – спросил Браун, в чей голос начала возвращаться твердость. – Я сейчас же соберу своих людей, и мы отправимся на поиски.
– Лучше брата ищите, а детей я сам найду.
Горный хребет вывел их прямо к хижине Рутгера, прячущейся в густом сосновом бору на склоне горы. Потаенная и давно заброшенная хижина, как ни странно, казалась жилой. Окружавший ее сад сильно зарос, однако не выглядел непроходимым. Похоже, за домом приглядывали.
В пень рядом с небольшой поленницей воткнут был ржавый топор, указывавший топорищем в небо. Тут же к дереву был прислонен проржавевший плуг, брошенный, похоже, много лет назад. С ветки другого свисали силки. Уош дернул их, проходя мимо. Эйва же уверенно пересекла двор, даже не взглянув на предметы, так очаровавшие Уоша.
Ему хотелось взять ее за руку, чтобы они вошли в дом, как настоящие влюбленные, но от одной мысли об этом его словно током ударило. В груди все сжалось, в голове зазвучали сразу тысячи песен: бесконечная карусель звонких слов и крещендо мелодий. Его слегка замутило, желудок свело так, словно Уош не ел сто лет.
Наверное, это и есть любовь?
У входа в хижину буйно разрослась мята, забившая хилые побеги шалфея и тимьяна, еле-еле просовывавшие веточки из ее густой листвы. Аромат стоял сногсшибательный. Уош зажмурился и глубоко вдохнул, представляя, каким стал бы мир, если бы растянуть это волшебное мгновение, погрузить в этот аромат весь свет…
– Уош, смотри под ноги!
Но было поздно: споткнувшись о древесный корень, он растянулся на земле.
– Ты в своем репертуаре, – прыснула Эйва.
Он встал, отряхнулся и потопал за ней. Подойдя к двери, она немедля ее открыла.
– А постучаться? – встрял Уош.
– Нет же никого, – хихикнула Эйва.
В хижине пахло пылью и плесенью. Изнутри она казалась еще меньше, чем снаружи: просто четыре стены, кровать, чугунная печь и маленький столик у разбитого окна, весь засыпанный листьями и всяким мусором, нанесенным ветром. В стене, рядом с которой стояла голая решетка кровати, зиял пролом, через который внутрь мог забраться зверь или подросток. Уош задумался, кто мог проделать эту дыру.
Дом был рассчитан на одиночку, для второго человека места просто не было. В общем, это был такой дом, о котором и мечтала Эйва. Здесь можно было жить в одиночестве и тишине, а еще – держать собак. Уош подумал, что эта идея могла появиться у Эйвы именно в хижине Рутгера. Вот только почему она никогда не рассказывала ему об этом месте?
В печке обнаружилось несколько обгорелых поленьев.
– Нужно принести еще дров, – заметил Уош.
– Спичек-то все равно нет, – отозвалась Эйва. – Ох, и замерзла же я!
– Я могу добыть огонь, отец меня научил.
Урок Тома не прошел даром. Так же, как отец, Уош принялся собирать вокруг хижины веточки и всякую сухую всячину, годившуюся на растопку. Дело продвигалось медленно, и он нервничал. Никак не мог отделаться от ощущения, что время не на его стороне. Из хижины то и дело слышался надсадный кашель Эйвы, подстегивавший Уоша.
