расскажет. Всего пять дней назад она была в моем замке. Чтобы попасть сюда, она должна была направиться прямиком в Тарблейд, и все же я не мог поверить, что у нее была какая-то давняя связь с пиратами. В мире было слишком мало людей, которым я полностью доверял. Имоджен была одной из них.
Она улыбнулась Финку:
– Твой друг немой или просто притворяется, что не может говорить? Как его зовут?
– Да может он прекрасно говорить, хотя в основном всякие гадости. Его зовут Сейдж.
Беззаботное выражение исчезло с лица Имоджен, когда она снова взглянула на меня.
– Правда? Такое знакомое имя. – Она нахмурилась, будто перестала притворяться, что не знает меня. – Это не твое имя.
Финк смотрел то на Имоджен, то на меня, то снова на нее.
Явно смущенный, он спросил:
– Вы что, знакомы?
Опомнившись, Имоджен покачала головой, отрицая нашу дружбу так же спокойно и безразлично, как я тогда в замке.
– Я когда-то знала одного человека, похожего на него. Но нет, этого мальчишку я не знаю.
– Я хочу знать, что происходит, – сказал я наконец, и в моем голосе прозвучали злость и смущение.
– Твой друг слишком резок, – сказала Имоджен Финку. – Он что, всегда так разговаривает?
– Да, – сказал он. – Я тебя предупреждал.
– Тогда скажи ему, что здесь он не имеет права ничего от меня требовать, – сказала она.
Финк обернулся, будто чтобы передать это мне, но, увидев, что я сжал кулаки, благоразумно передумал. Очевидно, она была все еще обижена на меня за то, что я отослал ее из замка. Но если она так решила мне отомстить, то это просто нелепо. Почему же она здесь?
Финк сказал:
– Я думал, девушек не берут в пираты.
– Я просто помогаю, – сказала Имоджен. – Мы работаем на кухне и подаем еду, – она снова взглянула на меня, – но я надеюсь, что не задержусь здесь надолго.
И я надеюсь. И не просто надеюсь, но и позабочусь об этом.
– Ты можешь мне объяснить, почему твой друг так на меня смотрит? – спросила она Финка. – Он не понимает, что это невежливо? Очевидно же.
Финк хихикнул.
– Может, ты ему нравишься.
– Может, я думаю, что тебе здесь не место, – сказал я.
– Можно подумать, у такого, как ты, есть дело до такой, как я. – Она зачерпнула ковшом воды из ведра и протянула Финку, который с удовольствием напился. Потом она снова положила ковш в ведро и повернулась, чтобы уйти.
– А мне? – спросил я.
Она нахмурилась.
– Тебе не дам, пока не станешь хоть немного скромнее. С этого момента или говори со мной вежливо, как друг, или не говори совсем.
Как только наш стражник вернулся на пост, она скользнула вверх по лестнице.
Мы помолчали, а потом Финк сказал:
– Ух, а она правда тебя ненавидит.
Я не обратил на него внимания, а вместо этого подставил к окну единственный имеющийся здесь низкий стульчик и встал на него, чтобы выглянуть на улицу.
– Что видно? – спросил Финк.
– Хватит болтать и дай мне подумать!
– Вот почему тебя никто не любит, – сказал Финк. – Тебе повезло, что я такой терпеливый.
Я увидел, как она вышла из домика. Она замерла, будто почувствовала, что я смотрю на нее, и обернулась. Она подошла к окну, подняла ведро, поддерживая его за дно, и без предупреждения выплеснула всю воду мне в лицо.
– Хватит глазеть на меня, мерзкий воришка, – сказала она.
Я свалился со стула, с меня ручьем текла вода. Финк и стражник дружно расхохотались.
– Никогда не видел, чтоб наша цветочница так сердилась, – сказал стражник.
Я откинул волосы с лица.
– Цветочница?
– Она здесь всего пару дней, но каждую свободную минуту тратит на то, чтобы собирать в лесу цветы и сажать их вокруг лагеря. Говорит, они украшают
