– Вы для меня не проблема, – холодно объяснила Светлана. – Вы для себя проблема.
«Дорогой Дневник!
Мы все вынужденно приняли гипотезу Эрика, но внутренне никто с нею не согласился. С таким невозможно согласиться. Когда Чан доложил свои выкладки экипажу, никакой реакции не было. Монк пожал плечами, Неб неуверенно хохотнул, а Люстиг пробормотал под нос: “Что ж, это многое объясняет”. И все.
У мужиков явные проблемы с эмоциональной сферой.
Я играю в Наполеона, что позволяет мне занять мозг чем угодно, только не черными мыслями. Делаю сразу несколько дел. Держу связь с катером Монка. Отлаживаю на нейрокомпе для Люстига непонятную программу. То есть понятно, что и как нужно кодировать, но не очень понятно, для чего. (“Светла, вам надлежит собрать показания всех датчиков энергетических секций А и В, в то время как на другие секции можете не отвлекаться”. – “Собрать. Хорошо. И как с ними поступить?” – “Преобразовать по формуле, которую я вам сообщу, когда вы завершите первый этап”. – “Преобразовать. Отлично. А что потом?” – “На выходе у вас должны получиться либо нули, либо единицы. Видите, все просто, никто не ждет от вас волшебства. Нули – это sehr gut, а единицы – beschissen. Поначалу будет много единиц, в идеале мне нужны нулевые значения по всем датчикам. Как это у вас, у русских… И будет всем Gluck. Но этим мы с вами займемся в динамическом режиме”). В этих играх за главного, разумеется, Люстиг, а Эрик как неоспоримый эксперт по арпионной физике обеспечивает ему теоретическую поддержку.
“Гиппарх” остывает. Мы экономим энергию. Защита корпуса опущена: на пылевую эрозию решено плюнуть. Нам нужно любой ценой оживить привод до того, как мы замерзнем.
Монк – классный пилот. Он не позволит катеру разбиться о поверхность Транса. А его непомерное самомнение сведет к статистической погрешности попытки Неба творить рискованные глупости.
Вчера Люстиг, чья физиономия лучше других подходит для официоза, обратился ко мне с апелляцией: “Командир Байрамова, экипаж просит разрешения временно отступить от предписанных правил личной гигиены, а именно: прекратить бриться”.
“Странно, что вы до сих пор… Разрешаю”.
Суточная щетина сообщает его облику этакую киношную брутальность. Монк понемногу становится похож на молодого Клинта Иствуда. Что же до научников, то их рожи никаких видимых изменений не претерпели.
Монк докладывает, что благополучно посадил катер. Кто бы сомневался. Я знаю, как для него важен приоритет. Первый на новой планете, это вам почище Колумба!
“Монк, вы заготовили какую-нибудь историческую фразу?”
“Заготовил, но забыл произнести. Мы уже снаружи”.
Связь пропадает, когда “Гиппарх” погружается в тень планеты.
Люстиг и Чан торчат, сложившись втрое, внутри инженерного отсека в окружении снятых панелей и блоков. Зрелище устрашающее, но оба клянутся, что знают, как все восстановить. Надеюсь. В воздухе парят экраны с адскими трехмерными схемами и стоэтажными формулами. Временами немец что-то активирует, с любопытством следит за мельтешением цветных линий:
“Ach so!.. Теперь прошу вас, Эрик, разобрать все, что вы собрали на панели 128-алеф”.
“Но мы уже делали это, Райнер”.
“Ach so… Нужно повторить”.
Все же у китайца нечеловеческая выдержка.
“Могу я чем-нибудь помочь?”
Оба глядят на меня оловянными глазами, как на говорящую кошку. Кажется, они забыли о моем существовании.
Затем Люстиг внезапно сообщает: “Не помню, чтобы видел, как вы улыбаетесь, Светла. В чем дело? У вас неправильный прикус?”
Гм… Рискованные шуточки. Кое-кому повезло, что я привыкла вращаться в мужском обществе, не обремененном куртуазностью.
“Я вообще серьезная девушка. Без причины не веселюсь. Дайте повод, и увидите, какая я заводная”.
Когда “Гиппарх” завершает оборот вокруг Транса, в комуникаторах возникает голос Монка. Они возвращаются. Ожидаемое событие, не повод для радости.
Спустя два часа парни вылезают из шлюза без скафандров, после душа и волновой обработки. Неб не скрывает эмоций. Не успеваю уклониться, как он с разбегу заключает меня в объятия.
“Светла, я сберег для вас половину энергоресурса катера”, – говорит Монк, с ухмылкой наблюдая за моими попытками высвободиться.
“Прекрасно справились, джентльмены. Как вам планета?”
