– У кого-нибудь выпить есть? – вдруг спросила Алена.
У Зака нашелся коньяк – маленькая плоская фляга. Они разлили его по стаканам и выпили, сидя в гостевом отсеке.
– И что же мы будем делать? – снова спросила Алена. – Если ваше руководство на Земле узнает, что мы теперь тоже «сумасшедшие»…
– Всех упекут в дурку, – согласился Зак. – И не думай, что с тобой в Новой Руси поступят иначе.
Алена кивнула.
– Люди… не готовы принять такое… – сказала она. – Не готовы ежесекундно чувствовать чужую боль.
– Я уже шесть лет как сумасшедший, и пока никуда не упекли, – подал голос Эндрю.
– Нет, нет, нет, – Алена замотала головой. – Я не смогу жить, зная, как здесь обходятся с этими существами. И не смогу смотреть на людей, зная, что они здесь сотворили. Я… Я очень быстро, и правда, сойду с ума.
– Мы не сможем их вывезти, – проговорил Зак. – Нас мгновенно засекут.
– Теоретически – можем, – задумчиво ответил Эндрю. – Многие астероиды пригодны для жизни – хотя бы временной. Их пытались обживать, но с появлением астероидной лихорадки стали обходить стороной. И желающих исследовать астероиды все меньше – потому меня так устраивала эта работа.
– Будет погоня, – Алена покрутила в пальцах стакан с остатками коньяка.
Мужчины свой уже допили.
Зак вскочил, зашагал по отсеку. Остановился. Посмотрел на Эндрю.
– Капитан Планк, можете подробно объяснить, что входит в ваши обязанности как исследователя астероидов?
Эндрю пожал плечами.
– Примерно то же, что и в обязанности исследователя удаленных миров. Взятие проб грунта с последующим изучением, изучение ландшафта. В последние два года – еще и анализы на предмет астероидной лихорадки. Составление и пополнение списка безопасных астероидов.
Зак весь излучал заинтересованность.
Алена подумала, что сейчас он спросит, сохранился ли у Эндрю этот список. Но он спросил другое:
– У вас есть пробы астероидной заразы?
– Да, они сохранились. Лабораторный отсек корабля не пострадал. Он хорошо защищен. Главное тому доказательство – мы все еще живы и ничем не заразились, кроме драконьей эмпатии.
– Зак? – насторожилась Алена. – Что ты задумал?
– Пока не знаю. Мне надо подумать. Одному.
Но один он не остался.
Он пошел в драконий вольер и впервые взял в руки золотокрылого детеныша. Тот посмотрел на Зака большими янтарными глазами. Тихо пискнул.
– Я знаю, малыш. Однажды я уже не спас своих близких. Теперь спасу.
Он просидел в вольере около часа, прислонившись спиной к Ириске и укладывая в голове все детали. Драконыш, сосредоточенно попискивая, перебирался с одной ноги Зака на другую, потом – на руку и снова – на ногу.
Затем Зак вернулся в жилой бокс. Планк с Аленой встретили его подозрительно-напряженными взглядами.
– Значит, так, – заявил он с порога, не дав никому открыть рот. – Капитан Эндрю Планк свалился на Ганимед уже зараженный «астероидной лихорадкой».
– Что? – вскинулась Алена.
– Однако независимая исследовательница удаленных миров Алена Дворникова, следуя каким-то своим мотивам, улетела днем раньше. После чего с ее кораблем оборвалась связь. Но главное – она чиста от лихорадки. Так что – пусть с ней разбирается правительство Новой Руси, если сочтет нужным.
– Зак?.. – судя по глазам Алены, она уже догадывалась, куда он ведет.
– Все животные на Ганимеде погибли от лихорадки, включая анабиозных, – поскольку в день обнаружения капитана я заходил проверить их состояние, еще не зная, что принес заразу в жилой бокс.
– Зак!
– Я тоже заразился. Я успел утилизировать тела капитана и животных, чтобы минимизировать источники заразы, для ее изучения будет достаточно моего тела.
– Зак!!!
– Может, меня даже наградят, – он криво усмехнулся. – Посмертно.
– Не смей! Прекрати! – Алена кинулся к нему, попыталась ударить кулаками в грудь, но он перехватил ее руки.
– Однажды я мог помочь сестре и ее сыну. Мне надо было лишь приехать к ним вовремя, но я не захотел. Я не был занят, мне ничего не мешало, но – я не приехал и не предупредил других… Кажется, у вас, русских, есть поговорка – что-то про дом на краю. Я был таким. Мой дом всегда стоял на краю, и
