– Ага, наслоение. Думаете, я дура?
– Повторяю, наслоение на разговор. Я предъявлю претензии оператору связи.
– Оператору? Ну-ну, предъявите. Да вы трахайтесь, я что, против? Я и сама в молодости была – ого-го! Вы не смотрите, что я в теле, я и сейчас, если человек хороший… Вы только доплатите мне за это, как его? За оскорбление морали! Полторы тысячи не много будет?
Питфей вздохнул с облегчением:
– Три тысячи. Двойной тариф за доброе отношение. Итак, вернемся к мальчику. Значит, обследование не показало отклонений?
– Не показало. Он мне говорит, засранец: «Отец, мол, боялся это сделать с мамкой. Ну, она и померла. И со мной боялся, так я сам… С первого раза не получилось, так я второй раз, для надежности». Я у него спрашиваю: чего второй раз? А он молчит и лыбится. Я спрашиваю: а в лаборатории ты какого рожна куражился? Убытку сколько принес! А он лыбится и молчит. Я думала, отец ему за погром всю задницу ремнем исполосует. Нет, не ругался даже. Носился с пацаном, как дурень с цветочком… Вы там кончили? – старуха мелко захихикала. – Или еще чего надо? Вы не стесняйтесь, я с пониманием…
Питфей почувствовал, что краснеет. Он думал, что давно забыл, как это делается. Если бы не Эфра…
– Спасибо, – благодарность наждаком продрала горло. – Вы мне очень помогли. Деньги сейчас поступят на ваш счет.
– Да уж не забудьте, – землетрясение приближалось к экстазу. Голос старухи дрожал на гребне чувственной оратории, подпрыгивал, распадался на части. – Если что, обращайтесь. Я – женщина бедная, я всегда готова…
В молчании Питфей ждал, пока запись дойдет до финала. К счастью, Колебатель Земли удовлетворился единичным просмотром, не затребовав повтора. Эфра вышла, вернулась с веником, совком и ведром для мусора. Принялась за уборку, делая это с такой тщательностью, будто в мире не существовало важнее дела. К разговору о Тезее она не возвращалась, выслать сыну охрану не требовала.
Питфей ждал и дождался.
– Я сделала выборочную проверку, – осколки розетки со звоном ссыпались в ведро. – По томограммам. Бум на МРТ начался раньше, чем твои приступы. Статистика показывает высокую смертность среди таких пациентов. Инсульты, только инсульты, ничего, кроме инсультов. Кое-кто выжил, но это исключения. Кровоизлияния в мозг происходили не сразу – три месяца после МРТ, полгода… Короче, достаточно, чтобы не уловить связь. Да и клиентура – в основном малоимущие, беженцы, безработные. Умер, и ладно, чего там выяснять? Перед самым началом твоих приступов смертность сошла на нет. Папа, ты слушаешь меня?
– Первые рога, – Питфей вертел в пальцах вилку. – Первые, экспериментальные. Они убивали носителя. Может, убивают и сейчас.
Эфра шаркнула по полу веником:
– Говорю тебе, смертность вышла в ноль.
– Это неважно. Рога убивают, просто они убивают в условно активном состоянии. Похоже, доктор Прокруст разработал механизм дезактивации. Он массово внедряет рога пациентам и переводит информ-пакеты в спящий режим. Раз в год он дистанционно активирует рога – и кое-кто из клиентов быкует. Вряд ли процент забыковавших велик, это от Прокруста не зависит. Сколько, ты сказала, проходит времени от МРТ до инсульта?
– От трех до шести месяцев.
– Месяц-другой, и Прокруст вновь дезактивирует рога. Они с Миносом получили, что хотели, и хватит. Умирай клиенты в большом количестве – рано или поздно это привлекло бы внимание властей. А так и волки сыты, и овцы целы…
– Получили то, что хотели? Чего они хотели?
– Еще не знаю.
– Почему же не умер маленький Синид? Механизм дезактивации тогда еще не был разработан. Опять же, в период активности рогов у инспектора Синида не меньше шансов забыковать, чем у любого другого пациента…
– Два раза, девочка моя.
– Что?
– Госпожа Конс сказала: мальчик подсадил себе рога два раза подряд. Помнишь? «С первого раза не получилось, так я второй раз, для надежности…» Он не такой, как все. Он особенный.
– Как Тезей?
Нет, хотел ответить Питфей. Нет, не как Тезей.
И не смог.
Глава девятая
1
Тезей
Лязг отпираемого замка? эхом раскатился по округе и замер в отдалении. Калитка отворилась беззвучно.
