Инспектор поднял лицо к небу. Над стадионом и впрямь кружилась стая ворон.
– Побежали? – предложил он. – Я начал остывать.
Антиопа кивнула, переходя на бег.
– Вы сколько бегаете? – инспектор теперь бежал ближе, время от времени касаясь Антиопы плечом. – Я имею в виду, по утрам. Час? Полтора?
– Час.
– Значит, полубог, – смена темы вышла резкой, как удар хлыста. – Сверхспособности?
– Не знаю. Не интересовалась, Впрочем…
Антиопа замедлила темп:
– Три раза за ночь. Иногда четыре. Это сверхспособности?
– Как по мне, да. Тут я ему не соперник.
Браво, оценила Антиопа. Молодчина.
– Почему? – вдруг спросил инспектор. – Почему ваш зал?
– Почему мой?
– Да. Почему именно ваш? В Кекрополе полно тренажерок.
– У меня хороший зал.
– Отличный. Вентиляция. Оборудование. Душевая. Персональные тренировки. Спортивное питание. Медицинское обеспечение. Контракт с клиническим центром доктора Прокруста. Кстати, спасибо.
– За что?!
– Доктор Прокруст – мой отец. Удивлены? В этом нет секрета. Можете проверить в сети. Часть акций центра – мои. Десятая доля идет на благотворительность. У всех акционеров так.
– У меня хороший зал, – повторила Антиопа.
Она не знала, что сказать. Мир тесен? Врач родил сыщика? Что ни скажи, выйдет глупость. В благотворительных отделениях центра, разбросанных по всему Кекрополю, большей частью – на окраинах и в спальных районах, ряд услуг оказывался бесплатно или по самым низким расценкам, за счет «десятины», упомянутой инспектором. Экстренная помощь. Амбулаторная помощь без обеспечения лекарственными средствами. Помощь в стационаре при патологии беременности, абортах и родах. Травмы, требующие терапии интенсивного характера. Отравления. Стоматология при жалобах на острую боль и наличии отека мягких тканей лица. Зубное протезирование: не чаще одного раза в течение пяти лет, без применения дорогостоящих материалов. Метеки, не имеющие гражданства, безработные, живущие на скудное пособие, грузчики доков, старики, девчонки, залетевшие от шустрого пижона, жертвы уличных драк и поножовщины – все молились на доктора Прокруста. Разбей стекло в окне Прокрустовой клиники, начни грязно приставать к медсестре, стащи чужое пальто в гардеробе – и тебя без разговоров утопят в канализации твои же приятели.
– К вам ходят женщины, – бросил Синид. Ранее бледные, щеки инспектора начали краснеть. На скулах уже вовсю полыхал румянец. – Только женщины. Мужчины у вас не задерживаются. Почему он задержался? Ради вас?
– Да. Пожалуй, да.
Хотелось бы мне так думать, вздохнула Антиопа. Она вспомнила, как Тезей впервые явился в ее зал. Вспомнила своих амазонок. Это чудо, что он остался. Это чудо из чудес. Уже только поэтому он полубог. Три раза за ночь – ерунда. Что же насчет четвертого, так Антиопа соврала.
– Спасибо. Вы мне очень помогли.
Инспектор Синид остановился. Не ожидавшая такого предательства Антиопа проскочила вперед – и не сразу сообразила, что бежит одна. Когда она глянула себе за спину, инспектор уже шел к выходу со стадиона. Вороны гурьбой летели вслед за ним, орали, закручивались хлопьями черного дыма. Должно быть, птицы с нетерпением ждали, когда Синид бросит заниматься чепухой и отправится по своим делам.
– Эй! – крикнула Антиопа. – Что ты ему шьешь?
Синид обернулся:
– Кому?
– Тезею! Превышение самообороны?!
– Шью? Я? – изумление Синида было самым натуральным, высшей пробы. Он даже всплеснул руками, словно превратился в ворона и решил присоединиться к стае. – Да вы что? Он же герой! Ему надо медаль вручить! Грамоту от муниципалитета!
– Тогда зачем…
Инспектор не ответил.
В семь часов, вернувшись домой, Антиопа съела большую чашку овсянки и яичницу на семь белко?в. Мне надо есть, твердила она. Мне надо есть. Есть не хотелось. Визит инспектора напрочь отшиб аппетит. Полубог, мысленно повторила Антиопа. Он узнал, что Тезей – полубог, и почти сразу ушел. Что тут такого? Тем более, что он мне не поверил. «Большинство лжет,» – сказал он. И голос: низкий, сорванный. Чужой голос. Легкая хрипотца, от которой пульс
