— Они у меня по утрам гимнастничают.
В немецком языке такой глагол есть: turnen.
15.10.61.
Вчера была суббота. Мама и Маша ходили на улицу Мира навещать Толю Рыбакова. И этот эпизод— посещение интерната, слезы детей, к которым никто не пришел, и вид Толика, у которого мама сидит в тюрьме,— все это, конечно, больно ранило Машку.
Вечером долго не могла уснуть.
Несколько раз заходил к ней.
— Ты что, Маша?
— Поцелуй меня, папочка. Не могу уснуть. Очень хочу спать и не могу.
Крепко меня обняла.
* * *
А утром разбудила меня опять веселая, возбужденная. Кинулась целовать.
— Ах, какой день сегодня! Я позавтракала, гимнастику сделала. Сейчас пойдем гулять, потом цветы будем делать... Вообще много хорошего сегодня будет!..
Сейчас ушла с мамой. И сообщила мне— куда:
— За польскими яблоками!
17.10.61.
После работы гулял с Машей. На улице Мира она показала мне дом, где учится и живет Толя Рыбаков.
Минут пять спустя зашли в магазин. Там продаются красивые, нарядные бутылки с каким-то венгерским вином.
— Давай,— говорю,— купим мамочке к обеду вина?
— Вина? Это что— вино?!
— Да. Вино.
На лице— ужас.
— Нет, нет, что ты, папочка! Не надо!!
Вспомнила, конечно, тетю Валю.
* * *
Принесла на кухню, показывает нам с мамой только что нарисованную картинку. Елка. Новогодняя. И три девочки.
— Почему они черные? Они негритянки?
— Да, негритянки.
— А это кто такой?
— Это— Дед Мороз.
— А почему же у него бороды нет?
— Он еще маленький.
— Значит, это не Дед Мороз, а Внук Мороз?
Смеется:
— Маленький Мороз. Морозик!
19.10.61.
Сидит на тахте, рвет какие-то бумажки, обертывает этими кусочками маленькую куклу-голыша Люсю. И как-то пыхтит при этом.
Спрашиваю:
— Это что?
— Кукольная Африка.
Что-то уж очень замысловато. Как название какой-то дамской пьесы для детей-дошкольников.
Заметив на лице моем недоумение, объясняет:
— Кукольная Африка работает. Машина: “Ж-ж-ж-ж... Ж-ж-ж-ж...”
И руками колесо изображает.
Только тут я и понял:
— Фабрика?!
— Да. Кукол здесь делают.
До сих пор путает фабрику с Африкой.
А это я ей на днях рассказывал (когда проходили мимо трикотажной фабрики), что такое фабрика, завод, кто там работает и что там делают.
* * *
Вчера вечером, когда мама помогала ей раздеваться, Машка с грустной усмешкой говорит:
— Родители называется! За весь день своему любимому ребенку ни одной конфетки не дали!..
Верно— несколько раз просила и у меня и у мамы, а нам все некогда: обещали и забывали.
* * *
Вечером занимались. Было три урока: русский, арифметика и немецкий. Да, за неимением гербовой решил писать на простой. Пока не нашли учительницу, занимаюсь с Машкой сам. Она уже знает больше ста слов, понимает простенькие фразы. Теперь научилась считать по-немецки до пяти. Считает почти без запинки. (Хотя иногда и получается у нее вместо “айн, цвай”— айн, двайн.)
По-русски читает с каждым днем лучше.
* * *
У мамы в комнате новый, очень модный столик.
— Маша, тебе нравится мой столик?
— Столик мне нравится, но мне не нравится, что ты говоришь мой столик.
Это уже не первый раз: “Почему моя комната? Это же наша комната!..”
22.10.61.
Занимались. Прибавил еще один урок— геометрию. Да, уже несколько дней показываю ей треугольники, прямоугольники, квадраты и пытаюсь объяснить ей некоторые их свойства. Это не моя выдумка, и не у старого Болконского я заимствовал эту школу. Покойный П.А.Карасев убеждал меня много раз (он даже книгу написал, посвященную этому предмету), что детей надо знакомить с основами геометрии с самого раннего, дошкольного возраста.
Машка занимается с радостью.
* * *
Весь день страстно стремится в мою комнату. Вламывается, бывает, в неурочное время, то есть в часы, когда я работаю.
Вчера пошла на такую хитрость— весьма, надо сказать, наивную.
Врывается ко мне:
— Папсинька, спасибо!
— За что,— говорю,— спасибо?
— За еду.
— А ты что ела?
— Нет, я... я за завтрак.
А завтракала она три с половиной часа назад.
* * *
Про какую-то мамину покупку— глиняное керамическое блюдо:
— Смешное блюдо, правда?
— Чем же оно смешное? Оно красивое.
— Это и есть смешное.
“Смешной”, “смешная”— это высший комплимент в Машкиных устах. И не только в Машкиных. Я помню, как в Парголове семилетний Алеха Жданов рекомендовал меня своей маленькой кузине Лялечке:
— Ты его не бойся, не стесняйся. Это же самый смешной человек на свете.
Он хотел сказать: самый веселый...
23.10.61.
Вчера утром и днем писала большое письмо бабушке. Занималась чтением и арифметикой.
Очень забавно наблюдать, как действует на нее “общественное мнение”, “мнение коллектива”. Даже игрушечного, “понарошного” коллектива (поскольку другого вокруг нее и нет).
Когда занимаемся чтением или письмом и она вдруг начинает уставать, ленится, делается рассеянной,— стоит только сказать: “Мальчики, девочки, посмотрите, что случилось с Машей Пантелеевой!”— и она моментально подтягивается, читает быстрее, пишет без ошибок!..
Может быть, тут воспитывающий и ошибки делает. Ведь коллектив-то, в который она попадет, будет посложнее...
24.10.61.
Ехала вчера с мамой в автобусе мимо Летнего сада— и громко, на весь автобус:
— Это что— Металлический сад?
Все засмеялись. А мама огорчилась.
