– Про детей я, кажется, не упоминал. Может, они додумали сами?
По глазам видела – врет. Врет и улыбается, краешками губ, сразу и не приметишь. Но запал от кратковременной истерики уже иссяк. Вся злость последних недель выплеснулась, оставив только желание свалить отсюда как можно дальше и не видеть эту самодовольную морду.
– Сырочек, а что ты кричала там про Флоренцию? Ты ревнуешь?
– Ага, сейчас! – Я возмущенно вспыхнула. – Меня бесит только то, что ты врешь моим родителям! Зачем ты сюда переехал?
– Захотел перебраться к морю. Надоел холод.
– Сменил должность главы отдела на пост рядового следователя?
– Кресло начальника равно ответственности. Я соскучился по старым временам, когда мы ловили убийц, выходили на задержания и решали задачки о маньяках. Погряз в рутине, утонул в бумажной работе.
– Почему Эрстен-град? Есть куча городков у моря!
– Ближайший дракон, на которого я сел, летел сюда, – ехидно ухмыляясь, ответил Рикард. – У тебя из-под крышечки пар идет, мой дорогой чайничек. Все? Допрос закончила? Предлагаю тебе завтрак. Раз уж ты пришла и так мило на меня накричала.
– Мечтай! – хмыкнула я.
Гордо задрав голову, прошла мимо Рикарда и так же гордо вышла в коридор. И уже оттуда рванула бегом, справедливо опасаясь, что господин-уже-не- главный-следователь догонит меня и… что-нибудь неприличное опять вытворит.
Теперь, когда первые эмоции схлынули, было даже как-то стыдно за устроенную сцену. И закралось сомнение: а вдруг эта Карамель опубликует все-таки очередную статью? Меньше всего мне хотелось, чтобы наш портрет украшал желтый газетный листок. Надо было позволить ее догнать.
Когда вернулась в дом, Камилла с Дрю уже караулили. Соседка не преминула прокомментировать:
– Предлагаю написать книгу «Ярость сыра»! Хорошая идея, да?
– Так себе, – скривилась я. – Это не он. Надо было сразу догадаться, что Рикард не стал бы такое организовывать. Выгляжу полной идиоткой.
– Ну, все равно он получил за дело, – философски пожала плечами Камилла. – Некоторым мужикам надо выписывать профилактически. Слушай, понимаю, что личная жизнь стремительно набирает обороты, но, во-первых, доделай мороженое – я не могу его заморозить, а во-вторых, пошли в подвал, кое-что покажу.
С мороженым я справилась быстро и, заинтригованная, спустилась вслед за Камиллой в подвал. Было подозрение, что девушка обнаружила сейф и заинтересовалась содержимым, но та прошла мимо, даже не взглянув. Зато остановилась у дальней полки, где созревал сыр, который должен был выдерживаться долго.
– Дрю нашел. Смотри.
Она развернула одну из головок, и я ахнула – вся она заплесневела. Странная белая плесень равномерным слоем покрывала сыр.
– Вот бли-и-ин, – протянула я. – Где я ошиблась? В рецептуре или в условиях хранения? Они все такие?
– Те, что лежат тут, – да. А у другой стены – смотри!
У другой стены аж пять головок были изъедены голубоватой плесенью. Я замысловато выругалась. Еще пару месяцев назад я даже выражений-то таких не знала. Но теперь результаты труда было жалко. Это ж надо новые сделать да еще причину найти!
– Может, она съедобная? – предположила Камилла. – Давай твоего бывшего накормим? Скажем, что это деликатесный сыр… и посмотрим, что будет?
– А потом дружно сядем за убийство, – вздохнула я, хотя что-то в этой идее было. – Значит, так, скоро открываться. Пойдешь раздавать листовки, загляни в лавку алхимика и принеси ему два кусочка сыров. Пусть определит, что за плесень и откуда взялась, надо пресечь это на корню. А я за прилавок.
– А не боишься? – спросила Камилла.
– Чего? – не поняла я.
– Разъяренных охотниц за мужьями. Зуб даю, они все явятся на тебя посмотреть.
Я только отмахнулась, посмеявшись над предположением соседки. При чем тут я? Они явятся посмотреть на измученного судьбой красавца, поселившегося рядом. И, может, в томительном ожидании захотят отведать мороженого.
Как же я ошибалась!
Нет, в том, что касается потенциальных соперниц, я была почти права. За весь день на меня пришли посмотреть от силы человек пять. Да и то большинство, расплачиваясь за покупки, презрительно фыркало: я явно была далека от эпитета «богична» в их глазах.
Проблема была в другом… других. В парнях, мужчинах, старичках. Во всех, кто сбежался посмотреть на хладнокровную скотину Николь. Они задерживали очередь, пытались заигрывать, отпускали дурацкие шуточки и делали набившие оскомину комплименты.
К обеду я не могла уже слушать «разбейте и мое сердце, Никки», «я могу согреть даже снежную королеву», «ваш сыр открывает во мне что-то первобытное». Моим фаворитом была шутка настолько пошлая, что я даже мысленно ее не стала повторять. К вечеру захотелось убивать.
