И мы пошли на кухню, так как до официального обеда еще оставалось часа полтора. Но мы терпеть не могли.
Нас встретили радушно, Сюзанна самолично подала нам суп-пюре с патиссонами и бараниной, салат, мясной хлеб и картофель во фритюре. В общем, мы несколько объелись. После чего решили немного отдохнуть в библиотеке. Там мы лениво рассматривали роскошно иллюстрированные гримуары со старинными преданиями и практически уже засыпали, разомлев от каминного тепла, как явился Себастьяно и все испортил.
Он встал на пороге библиотеки, рыдая в три ручья.
— Себастьянчик, что ревем? — лениво поинтересовалась Оливия, откладывая в сторону игриво иллюстрированный том росских заветных сказок.
— Она, она, — всхлипнул бедный кавальери.
— Аденома? — предположила я.
— Тьфу, дура, — некуртуазно ругнулся потомок Монтанья. — Скажет тоже, аденома. Фурункул тебе на язык!
— Тогда иди к нам, бледный рыцарь, пади в ноги и поведай свое горе, — королевским тоном предложила Оливия.
Бледный рыцарь пошел, но в ноги падать не стал, предпочтя уютную кушетку с кучей бархатных подушек.
— Выпить ничего нет? — спросил он. — Голова раскалывается просто.
— Тебе не выпивка нужна, а дрын хороший. — Оливия прямо на глазах мудрела и обретала серьезный жизненный опыт. — Не тяни козла за хвост, рассказывай, что стряслось и кто эта она?
— Туфелька, — всхлипнул Себастьяно. — Она исчезла. Просто как мыльный пузырь лопнул. Вот была, была, и — все, нет. За пазухой пусто. Кстати, Люци, на, возьми твой прибор. Он-то в целости и сохранности. Теперь он мне без надобности, кому теперь читать сказки и занятные истории…
И он зарыдал в подушку.
— Самоуничтожилась, — в один голос сказали мы с Оливией. — Не вынесла разлуки с органоносителем.
— Ну ты ничего, Себастьянчик, не кисни, — тоном счастливого гробовщика заговорила Оливия. — Ты думай о том, что твоя туфелька сейчас в лучшем мире, среди других туфелек вкушает покой и блаженство.
— И потом, — в тон добавила я. — Еще не факт, что она самоуничтожилась. Может быть, она просто таким образом вернулась к органоносителю. Мы же ничего толком не знаем о природе органических туфелек. У тебя, Себастьяно, была, конечно, возможность изучить туфельку попристальнее, но ты вертопрах, научная усидчивость и скрупулезность не по тебе. Ты все по верхам лазаешь, за розовыми подолами и золотыми кудрями…
— Да! — оторвался от подушки Себастьяно. — Платье и парик тоже пропали!
— Ну, может, горничная выкинула, как хлам…
— Я их в своем несессере прятал! А несессер на ключ запирал! Сегодня открыл — нету!
— Слушай, Себастьянчик, наверное, это твоя прекрасная незнакомка тишком проникла в замок и силой какого-нибудь животного магнетизма притянула к себе свои вещи.
— Ну зачем они ей? Она же их выбросила.
— Может, она фетишистка. Любит копить всякое барахло, с дерь… с ерундой не расстанется. Вот и забрала.
— А может быть, — начала строить версию Оливия, — она увидела, как ты страдаешь от неразделенной любви и решила освободить тебя от предметов страсти, исцелить, так сказать. Потому что сама ответить на твою любовь не в силах. Она же нездешняя. Надо понимать. Это тебе не девчонка с птичника. И вообще, Себастьянчик, можно ли так горевать о какой-то эфемерной красотке, когда здесь сидит баронесса Висконти? Где же твоя галантность?
— Ох, простите, дамы, не до галантности. Очень напиться хочется, а не мадригалы читать.
— Да, — мрачно молвила Оливия. — Так он и умирает, истинный рыцарский дух. А я еще удивляюсь, чего это папашкины вассалы все такие грубые и без лоску. Где ж нам с тобой, Люци, женихов искать?
— Придется по галактикам пошариться, во вневекторных подпространствах помотаться. Жениха искать — не мух ловить, дело серьезное.
В конце концов мы распотешили Себастьяно так, что он перестал оплакивать свои утраченные иллюзии и принялся рассказывать нам анекдоты из жизни мадьярского подпоручика Ржавского. Форменное безобразие, надо отметить, но было смешно.
И тут наше блаженное времяпрепровождение было бесцеремонно нарушено. В библиотеку вбежала запыхавшаяся служанка:
— Ваша светлость, его светлость требует, чтобы вы сей же час явились в парадную залу в сопровождении компаньонки.
— Хм, — сморщилась Оливия, будто надкусила гнилой персик. — Чего ему от меня надо? Ладно, идемте, посмотрим.
— Его светлость особо приказал, чтоб только вы и компаньонка.
— Ну хорошо, Беатриче, Себастьянчик, поскучайте тут без нас. В том шкафчике коробки с лото, монополией и трик-траком. Еще есть классная забава — кто дальше плюнет. Не скучайте. Мы потом придем и все вам расскажем.
И мы ушли из библиотеки со смутным ощущением того, что движемся навстречу крутым переменам в своей судьбе. Такие вот дела.
