оружием высокородной девице! Куда вы дели кинжал?
— У меня нет…
— Вы противитесь? В таком случае вы идете со мной.
Ну, проклятая ябеда Роспа, держись! Если меня сейчас отведут в каморку для наказаний и всыплют розог, они тебе десятикратно отольются, не сомневайся!
Монахиня сжала железной рукой мое плечо, и вместе мы вышли из класса. Оказывается, в коридоре нас ждали еще две монахини — сестры, отвечающие за присмотр за нашим дортуаром.
— Идемте в спальню, — велела мать Конкордата.
Наивная. Дортуар — последнее место, где я спрятала бы оружие.
Монахини стремительно шли по коридору, их темные длинные одежды развевались, словно крылья падших ангелов. Что ни говори, а монашеские одеяния выглядят гораздо красивее наших куцых платьишек с передниками. Э, может, мне стать монахиней? Ну уж нет, даже в страшном сне со мной такого не случится. Меня ждут море и паруса!
Дортуар средних классов представлял собой длинное помещение с двумя рядами кроватей и узких шкафчиков для одежды и всяких мелочей вроде мешочков со сладостями, безделушками и лентами для кос. Некоторые девочки вели дневники, но мало кто хранил их в столь доступном месте, как шкафчик, запоров-то не было, просто самый обычный крючок. Я дневник не вела принципиально, поскольку таскаться везде с глупой тетрадкой было скучно, а придумывать всякие истории и ругательства в адрес одноклассниц у меня прекрасно получалось в голове.
Мать Конкордата подошла к шкафчику с моим именем и бесцеремонно открыла его. Ее взору открылось то, что наличествовало и в шкафчиках остальных пансионерок — стопка нижнего белья, маленькая деревянная шкатулка для шпилек и булавок, мешочек с потерявшей аромат рутой, пара старых тетрадок по географии и книга «История кругосветных путешествий», неделю назад взятая мной из библиотеки. Вы же видите, матушка, здесь нет никакого кинжала! Слава Исцелителю за мою предусмотрительность и за то, что милый кинжал вместе с ножнами утоп в выгребной яме! Э-э, матушка, где ваши манеры, зачем вы вывалили мои вещи на пол?!
Воистину так. Я растерянно наблюдала за тем, как в моих жалких пожитках роются две монахини.
— Кинжала нет, — выпрямились они.
Разумеется, курицы безмозглые!
— Эта девочка очень испорченная, а значит, способная на хитрости и лукавство, подобные лукавству самого Истребителя, — с этими словами мать Конкордата принялась костяшками пальцев выстукивать стенки моего шкафчика. — Ну-ка, ну-ка, а это что?!
Тысяча проклятий на мою голову! Чтоб мне никогда моря не видать!
Две доски задней стенки моего шкафчика неплотно пригнаны. Их можно аккуратно сместить, и тогда за шкафчиком обнаружится маленький выступ в стене, куда можно положить вещичку, не предназначенную для посторонних глаз. И сейчас я с отчаянием висельницы наблюдала за тем, как мать Конкордата извлекает из моего тайника подделанные мною ключи (помните, я вам говорила об этом?).
— Что это? — монахиня держала связку ключей так, как будто это была дохлая мышь.
— Ключи, — упавшим голосом сказала я. Сама, что ли, не понимаешь?
— Ключи от
— Я могу ответить, мать Конкордата, — подняла руку одна из сестер. — По виду они похожи на ключи от келий.
— Как они оказались у вас, барышня Веронезе? — голосом матери Конкордаты можно было резать металл.
— Я сделала их сама. — Запираться не было смысла. — Я украла ключи у экономиссы с пояса, сделала оттиски и отлила новые. Сплавы я взяла в химической лаборатории.
— Отменно! Какие таланты вам дарованы Исцелителем! Я велю мэтру Бальдини поставить вам высший балл по химии, — сказала мать Конкордата. — А за воровство вы отправляетесь в карцер. На две недели! Сестры, проводите ее. Да проследите, чтобы она не сбежала по дороге!
Куда это, интересно, я сбегу? Каким образом?
Тьфу, карцер. Мало приятного. Тем более что я там окажусь впервые.
Ладно. Выкручусь.
Глава вторая
Иногда темнота — это все, что нужно для приключения
