своей каланчи, они, кстати, за нами ехали, чуть отстав, видимо, в деревню, где дымы ещё были. Или местные потушить не могли, или уже некому было.
Один немецкий парашютист опустился в приметное место – там возвышался дуб-исполин. Прикинув, что мы уже не так от него далеко, я кивнул одному из молоденьких милиционеров, что сидел у кабины, и тот застучал по крыше.
– Приехали, – сказал я, когда лейтенант, встав на подножку, выглянул из машины.
Тот сразу стал командовать, мы с грохотом подошв по поверхности дороги попрыгали с кузова, и пока милиционеры выстраивались и летёха произносил речь, я отошёл на опушку и принюхался. Похоже, не так далеко рухнул один из самолётов, ветерок доносил до нас гарь. Пожара тут не будет, сыро, болотистая местность, чуть дальше – сопки.
Наконец всё, что нужно, сказано – ну вот не могут без этого! – и милиционеры последовали за мной. Мы быстро добежали до дуба. Оставив сотрудников милиции у дерева, я сделал несколько кругов, пока не заметил полотнище, что зацепилось об одну из веток дерева. Привёл сюда сопровождение, и дальше мы побежали по следам, один же сотрудник остался сдёргивать купол парашюта. Немец не далеко ушёл, километра на два, с километр до берега озера не дошёл, когда мы его догнали. Отстреливаться пытался. Правда, безрезультатно, но сам получил пулю в плечо и был скручен. С ним и вернулись, и, можно сказать, этим закончилась наша эпопея. Лейтенант Серёжа доволен, одного изловили. О четверых других он тоже думал, но ловить их… это не один десяток следопытов и охотников нужно. В общем, без шансов, если только дивизию загнать, может, что и получится.
Вернувшись к машине, мы сначала поехали не к райцентру, а к той деревне, что пострадала, нужно было посмотреть и узнать, сколько людей погибло. А погибшие наверняка были. У меня там был свой интерес, так что я охотно согласился прокатиться. Н-да, даже не ожидал, половину деревни взрывная волна от детонации бомб как языком слизнула, в центре огромная воронка, и обломки самолёта по окрестностям раскиданы. Покинув машину и распрощавшись с милиционерами, сказав, что домой вернусь сам, я стал осматривать пострадавших. Моё внимание привлёк дед лет шестидесяти, который с хмурым видом отдавал распоряжения, стоя у рыболовного баркаса, повреждённого взрывом. Я опросил часть выживших и узнал, что тот потерял подворье. Причём не одно, а семья у него большая – прирост от трёх сыновей и дочки, с внуками уже, но часть сегодня погибли. Вот к нему я и подошёл.
– Добрый день, дед, – сказал я. – Есть минутка поговорить?
– Кондрата сын? – осмотрев меня, припомнил тот. – Говори.
– Уезжаем мы, а дом оставляем, в этом году срубленный, но почти законченный. Предлагаю обмен – дом на крепкую телегу с лошадью. Как, интересно?
– Интересно, – с охоткой согласился старик. – Родители-то согласятся?
– Отец в армию ушёл, сегодня отправили, остальные согласны. Сами слышите, как за горизонтом грохочет. Немцы близко. Обходят озеро наше.
Старикан, глава семейства, быстро организовал телегу, сел со мной и младшими внуками, и мы покатили к нашей деревне. Там всё было в норме, бабушка с дедушкой грузили в купленную сегодня повозку возможный скарб, остальные тоже собирались. Мама лишь вздохнула, когда я сказал, что привёз покупателей на дом. Менял на телегу с лошадью. Дед тут же стал их осматривать, и это правильно, опыта больше, ну а я провёл старика по дому и постройкам. Было видно, что всё ему по нраву, так что мы ударили по рукам. А избу деда мы просто так отдали. С соседями я его познакомил, сообщив, что это новый хозяин дома. Когда старик ушёл за домочадцами, я подбежал к матери, чтобы узнать, как дела с отъездом. Выяснилось, что пока всё в норме. Она уволилась и сейчас командовала, что брать. Я тут же провёл инспекцию и сообщил, что барахло всякое, ненужные вещи, брать не стоит, только то, что потребуется в походе. Это большой кусок брезента для навеса на случай дождя, десять на шесть метров, одеяла – спать, ну и посуда с запасами продовольствия. Ещё отцовские справные инструменты. Продовольствие из того, что хранить долго. Остальное оставляем. На причитание мамы и бабушки отрубил: деньги есть, всё купим по приезде. Верьте мне.
Была ещё одна проблема: мама на последнем месяце беременности, точно родит в дороге, так что бабушка взяла с собой тазик для воды, пару вёдер, чистых тряпок да полотенец. Она роды у многих принимала, опытная, знала, что делать. В только что приобретённую повозку я положил четырёхместную палатку из запасов отца, по службе штука нужная, пару матрасов. А потом мы с дедом принесли тюк брезента коричневого цвета и оружейный ящик, большая часть стволов из которого была сдана отцом на работе под роспись. Осталось всего четыре единицы оружия. Это два двуствольных ружья, горизонталка и вертикалка, личное оружие отца, так-то он в основном служебным пользовался, так что эти не расстрелянные, как новые. Третье – это берданка, тоже как новая, ну и моя винтовка. Ящик большой, можно было его и не брать, но я забрал все боеприпасы и коллекцию отца холодного оружия, без малого пятнадцать единиц. Один нож повесил на ремень в ножнах, ещё один отдал деду, нужная вещь в походе.
Понаблюдал, как грузят кастрюли, сковороды, тарелки с мисками, продовольствие. Остальное соседям раздали. Те, естественно, поинтересовались, куда мы собрались. Я и рассказал страшилки про немцев, посоветовав поступить так же. Многие призадумались, другие отмахнулись. Ну что ж, пусть сами думают. Последними сложили миски для собак, которых, несмотря на возражения матери, я собрался забрать с нами. Та тогда решила брать и кошек, у нас их две было.
Немного возбуждённые мы легли спать, всё же тяжёлый день выдался, а завтра отъезд.
Разбудил нас стук в свежесрубленные ворота – новые хозяева подъехали спозаранку. Ещё даже не рассвело. Дед их впустил, а мы стали собираться. Я привязал нашего дворового пса к задку телеги. Лайки носились вокруг возбуждённые, их хвосты колечками мелькали тут и там. Попрощавшись с домом и соседями, мы покинули деревню. Уезжать тяжело даже мне было, что уж об остальных говорить. Школьные табели я отдал маме,
