– Есть, – козырнул тот и убежал.
Трофей притащили быстро, точнее, притолкали с десяток бойцов. К моему удивлению, это оказался «кюбельваген», лёгкий разведывательный немецкий автомобиль, сделанный на базе «фольксвагена-жука». Заднеприводная машина. На капоте характерное запасное ребристое внедорожное колесо, брезентовый верх был поднят, все четыре дверцы заперты, на вид автомобиль был в порядке, сверкал как новенький. Похоже, он и был новым. На передних дверцах поверх немецких крестов были нанесены красные звёзды для опознавания.
– Мы знаем, Александр, что ты хороший шофёр, поэтому вот, прими этот дар в качестве извинений. – Широким жестом комкор указал на трофейный автомобиль, явно введя в шок большую часть зрителей. Да-а-а, смог тот удивить, реально смог.
– Зачем он мне? – с лёгким сожалением вздохнул я. – Всё равно отберут из-за нехватки автотранспорта. Тем более он, видимо, не на ходу.
Адъютант тут же сел на место водителя, загудел стартер, и машина затарахтела на высоких оборотах.
– Машина в порядке, а чтобы не отобрали, мы выправим бумагу, что это дар, и на приборной панели закрепим дарственную табличку, – предложил начштаба корпуса, на которого я сразу посмотрел с большой симпатией.
– Тогда согласен. Да что согласен, я обеими руками – за. Угодили так угодили.
Это была не разведывательная модель, а штабная. Её себе начштаба отжал, когда удалось её захватить вместе с небольшой немецкой тыловой транспортной колонной, и вот мне передал, так как почти не пользовался. А машина действительно в порядке, ни царапинки, июля этого года выпуска. Две тысячи километров всего накатала, можно сказать, обкатку ещё толком не прошла.
А вечером меня попросили устроить концерт, на что я согласился. Мои спутники тоже остались, нас накормили, сообщив, что уже отправили сообщение в штаб армии, а оттуда в штаб фронта, что мы вышли к своим. После концерта, который я отлично провёл – два часа смеха и музыки, гитару тут нашли, – мои спутники отправились на аэродром. Сорок километров за ночь нужно проехать, там их ждал транспортный самолёт. А я остался. Обоих немцев уже давно местные особисты забрали, они же и секретный груз дальше отправили с охранником, он первым отбыл ещё до концерта. Водил и женщину из прислуги того немецкого полковника они тоже опросили, что и как. Коров интенданты забрали, благодарили за них, мясо сейчас дефицит. Мои вещи были занесены в сарай, туда же закатили и машину, и всё это охранял часовой.
В остальном местные военные всё сделали чётко, действительно выправили документы на машину, по которым этот дар армейцев мне для личного пользования и его нельзя забирать. Ну и дарственную табличку из нержавейки прикрепили на приборной панели. Может, и не нержавейка, но сверкала именно как она. Местные техники из автобата это сделали, заодно машину обслужили и по широте душевной подарили мне три канистры: одну с машинным маслом и две с бензином. Вот только подозреваю, что канистры с неё и были, подходили по цвету, и держателей по бортам как раз три было.
Так как я очень торопился, то меня своим ходом отправили в сторону штаба армии. Там рядом находился крупный железнодорожный узел, откуда шла ветка к уже захваченному Воронежу. Сопровождал меня адъютант комкора, следил, чтобы не было эксцессов в дороге. Лайки сидели на заднем сиденье вместе с ящиком проигрывателя, который с трудом нам удалось втиснуть. А все мешки и ружья под капотом впереди, там был багажный отсек. Не всё уместилось, поэтому два мешка я убрал на пол у задних сидений.
На станции нас уже ждали, подняли с помощью крана машину с моими вещами на платформу с зениткой, расчистив место, а я с собаками в вагоне поехал. Поезд был грузовым, отправляли на заводы Москвы разбитую технику, как нашу, так и немецкую, все платформы ею заставлены были.
Ах да, стоит помянуть об одной новости. Пока мы в тылу выживали, под Москвой наконец начали наступательную операцию, она ещё идёт, хотя темпы и замедлились из-за растянувшихся коммуникаций и непогоды, но немцев отбросили, где на двести, а где и на триста километров. Хорошие новости, даже отличные. Так что возвращался я в Москву в единственной теплушке эшелона с двумя десятками других пассажиров в приподнятом настроении.
Прибыли в Москву мы глубокой ночью. С помощью зенитчиков и подоспевших железнодорожных рабочих, которые кран подогнали, мы спустили машину на землю, и я, всех поблагодарив и пожав руки, сел за руль и запустил двигатель. Прогрев его немного, я направился в сторону станции, там нужно было оформить доставку автомобиля, и начальник станции поставил штамп на сопроводительных документах и выдал пропуск. Весь город нужно было объехать, а комендантский час ещё не отменили. И, покрутившись по улицам, я добрался до дома.
К счастью, по нашей улице машины проезжали не раз, то есть колея проложена, и я, завывая двадцатитрёхсильным мотором, подъехал к воротам. Мои спят, три часа ночи всё же, так что, выпустив наружу собак – те сразу радостно забегали, узнали родной дом – и оставив машину тихо урчать на холостых, забежал во двор. Распахнув ворота, едва не задев одной створкой передок машины, загнал её во двор. Похоже, я кого-то разбудил, наверняка шум машины поднял деда с бабушкой, они чутко спят. Ну или мама поднялась. Так и оказалось, она вышла в накинутой фуфайке с трофейным фонариком и, узнав, бросилась ко мне, обняла.
– Ты где пропадал? – спросила она. – Никто ничего не говорит, а сам давно должен был вернуться. Обещал до начала занятий в школе.
– Мам, я тут не виноват, форс-мажор. Завтра расскажу. Ты иди в дом, холодно, а я пока разгружу машину.
– А что за машина? – осветила та автомобиль. – Откуда он?
– А это моя, военные подарили трофей. Бумаги и даже дарственная табличка есть в машине. Будем пользоваться. Отобрать её у нас теперь не смогут, это подарок.
– Новостей у тебя, похоже, много.
