пора действовать.
Убрав руку с револьвером за спину, я прошёл через открытую дверь в залу, где гуляли предатели. Там как раз музыка закончилась, видимо, пластинка к концу подошла. Быстро осмотревшись в дверях, вздохнул с облегчением. Кроме хозяйки, суетившейся около здорового мужика, сидевшего во главе стола, настоящего борова, было ещё восемь мужиков, но только трое из них в сознании и ещё проявляли осмысленность, остальные спали прямо за столом. И правда, давно гуляют. Духан в хате ещё тот.
– Ты ещё кто? – невнятно спросил начальник полиции, а, думаю, этот боров им и являлся, хотя и был обряжен в гражданскую одежду.
Отвечать я не стал и сразу стал действовал. Прогрохотало подряд четыре выстрела, надеюсь, из-за шума начавшейся бури звуки выстрелов никто не услышит. Все те, кто был в сознании, включая бабу старшего полицая, были убиты. Но не сам боров, ему я прострелил плечо, и тот упал под стол, он мне нужен был живым. Ещё двое зашевелились от выстрелов, остальные так и были в отрубе. Подойдя к столу, я выстрелил очнувшимся в затылок.
Обыскав всех и перезарядившись, нашёл верёвку и связал старшего полицая, крепко, и перевязал ему рану. Но тот ранения практически не чувствовал из-за количества выпитого. После этого, взяв небольшую подушечку, по очереди клал её на голову тех, кто ещё спал, и стрелял через неё. Живые мне были не нужны. Осмотрел и другие комнаты, ещё двоих обнаружил, один как раз шевелиться начал, вполне осмысленно доставая ТТ. Больше не будет, подушка и револьвер – самое то для незаметной и тихой ликвидации этой нечисти.
Осмотрев и обыскав все помещения дома, даже погреб, остался доволен увиденным и уже собрался выйти проверить хозпостройки, вроде, когда с полицаем во дворе возился, слышал лошадиное похрапывание, но не успел, раздался стук в дверь сеней. С момента уничтожения последнего пособника нацистов прошло минут десять, вполне возможно, прислали помощь, окружив дом. К счастью, я ошибся. Это был сменщик часового, вот и его встретил, внезапно распахнув дверь и дважды выстрелив в упор. Потом пробежался до калитки, тревогу никто не поднимал, и это тело затащил в сени. Кстати, обоих часовых я раздел, пусть тулупы в крови измазаны, но они гораздо лучше шинелек, тут всё же не юг. Потом попробуй сними с окоченевших тел.
Найдя навесной замок, я запер дом, оставив гореть в помещениях лампы, но задвинув все занавески, чтобы заглянуть в комнаты было нельзя. Дом заперт, внутри гуляют, всё как обычно. Осмотрев хозпостройки, я через огород покинул участок, выбравшись на соседнюю улицу, и далее огородами, перелезая через ограды, ушёл на окраину села, выбрался в поле и быстрым шагом, стараясь не запалиться, проваливаясь в снег где по колено, а где и до середины бёдер, добрался до опушки. Пришлось поискать командиров, пока не нашёл их довольно продрогших. Всё-таки разожгли костёр. Но это и понятно, иначе совсем бы околели. Что они в своих сапогах и шинельках с морозом сделать могут, вон у двоих вместо нормальных зимних шапок фуражки. Постоянно уши трут, чтобы не отморозить. Это лётчику хорошо, в его тёплом комбинезоне и шлемофоне, да и унты на ногах.
– Есть, – кивнул я на вопросительный взгляд полковника, греющего руки над языками костра. – Уничтожено одиннадцать приспешников немцев и полюбовница старшего полицая, также замеченная в репрессиях к местному населению. Вещи понравившиеся отбирала. Там гулянка была, третий день отмечают день рождения старосты, так что незаметно для сельчан уничтожить их было не трудно. А старшего полицая в плен взял, связав. Нужно допросить его, чтобы выяснить обстановку в округе, уж он её точно знать должен. Трёхдневной давности. Дом в центре, внутри большие запасы продовольствия. В сарае трое саней, но в конюшне почему-то два коня. Один крупный, мне кажется, бывший артиллерийский конь, там у него клеймо было. Он и двое саней утянет. В общем, грузим все трое саней, собираем оружие и продовольствие, одежду, там много, на всех хватит, и возвращаемся. Когда уходить будем, по-тихому пост на въезде снимем, ещё оружие добудем. Кстати, стол в доме полон, заодно подкрепимся. Там чего только нет. И помимо тех двух карабинов с подсумками, я и бутербродов прихватил с бутылкой первача. Сперва перекусим, а то почти сутки не ели, а потом двинем.
Когда я достал из вещмешка свёрток с бутербродами с салом и развернул его, командиры буквально накинулись на еду. Ну и для согрева по глотку прямо из горлышка бутыли сделали, но не больше, не хватало ещё запьянеть. Пока ели, я в подробностях описал, что и как было, изрядно впечатлив слушателей. Двое вооружились карабинами, что я принёс, один стрелку достался, хоть какое-то дальнобойное оружие, и мы гуськом двинули по моим следам обратно. Остался только борт-стрелок с собаками, его я направил к дороге, где он нас должен ждать.
Добрались мы благополучно, я отпер замок и вместе со всеми прошёл в хату. Командиры сразу направились к столу, что им бутерброд, на один зуб. Их даже не смущали трупы под ногами и кровь на полу. Когда мы насытились, то, распределив обязанности и работу, принялись за дело. Двое, в частности и полковник, стали допрашивать начальника полиции, очень много к нему вопросов было. Меня заинтересовала странная фраза первого часового, когда я сообщил, что прибыл якобы с сообщением о появлении партизан. Мол, они их тут всех повывели, какие ещё партизаны? Вот это из полицая и выбивали.
Один командир осматривал дом и сносил на кухню кипы одежды, одеяла, обувь, в основном валенки, а мы с одним из капитанов направились в хозпостройки. Тот стал помогать мне запрягать лошадей. Мы вывели сани во двор и сразу началась погрузка. К тому тяжеловесу я действительно прицепил двое саней. Из погреба мы доставали мешки с картошкой, капусту и другие запасы, пару мешков с крупой и горохом, лук в мешках, накрывали всё это одеждой, одеяла сворачивали в рулоны, чтобы места меньше занимали. Все командиры уже скинули свои шинели и сложили их в сани, ходили в тулупах и деревенских треухах, вооружившись винтовками и карабинами. В шкафу неожиданно нашли пулемёт, танковый, ДТ, к нему один запасной диск, ящик патронов. Всё это тоже забрали. Спиртное взяли, как же без него, для сугрева нужно, я это понимал.
Нас лишь раз прервали. Позвали чай пить, чайник вскипел. Когда полковник с помощником, что вели допрос, выдохлись, я их сменил. И задавал уже интересующие меня вопросы. Боров к этому моменту был сломлен, протрезвел, так что отвечал хоть и нехотя, но правду. Партизан в лесу действительно не
