указал рукой капитану, куда светить. Винтовка была готова, два запасных патрона для быстрой перезарядки были у меня зажаты в зубах капсюлями наружу. Как только лучик света протянулся к кустам, я сразу выстрелил на отсвет глаз и быстро перезарядился. Но стрелять больше не стал.
– Всё, второй заяц ушёл.
Псы после выстрела сорвались с места и убежали к опушке, а я, сняв вещмешок, стал готовиться к разделке. Майор начал рубить во льду лунку, нужна будет вода, делал он это моим большим ножом. То, что попал, я нисколько не сомневался, несмотря на скепсис обоих моих напарников. Когда же Волк приволок солидную заячью тушку, скепсис пропал, а я стал ловко разделывать добычу. Заверну потом всё в свои запасные портянки, байковые, тёплые.
Потом мы взяли ещё двух упитанных зайцев. Но дальше тянуть было нельзя, и, соединившись общей группой, мы стали углубляться в лес. Пока мы вдоль берега шли, осматривая кустарник, я пытался найти просветы, какое-нибудь напоминание тропок, что выходили к озеру, мало ли, какая заимка скрыта на берегу, но ничего такого не нашёл. Придётся дальше искать. Шли мы с капитаном вдвоём, впереди. Остальные за нами, отстав метров на сто. Все три тушки были у них, несли вместе с остальным грузом. У некоторых было по два мешка, слишком много всего было. Охранник так вообще три тащил.
Когда мы ушли от озера километра на три, я заметил, что на одном из деревьев были спилены ветки. Указав на это напарнику, велел сообщить остальным, чтобы ждали здесь, и с собаками стал наворачивать круги. Домик я нашёл быстро. Осторожно подкрался, похоже, пуст, разгрёб снег от двери и, откинув щеколду, прошёл внутрь, подсвечивая фонариком. Убежище неплохое от бури, но оно оказалось мало, на нарах уместится человек шесть, не больше, однако был очаг для приготовления пищи. Сбоку к домику был пристроен навес, под ним немного хвороста. Дров не было.
Закончив осмотр, я добежал до основной группы. Росляков даже с облегчением вздохнул, думал, я утёк, меня долго не было, это он зря так думает, своих я не бросаю, так ему и сказал, после чего, описав находку, повёл всех к ней. Раненых, военврача и все наши запасы разместили в домике, а для других я велел ставить лесной охотничий зимний шалаш.
– Мы все в домике всё равно не поместимся, даже на земляном полу и под нарами, поэтому будем ставить лесной славянский чум. Вон, товарищ капитан-лейтенант знает, что это такое, хотя и не пользовался им. Никто не знает, как его собирать? Плохо, у меня опыт есть, ставил пару раз прошлой зимой, там много хитростей, которые нужно учесть, придётся помогать, а у меня были другие планы.
– Какие? – выходя из охотничьего домика, спросил Росляков.
– Пробежаться до села и добыть всё нам необходимое. Взял бы четверых, ну или пятерых крепких командиров, чтобы унести всё это могли, к вечеру вернулся бы. Вон, светать начинает. А дорогу обратно я даже в пургу найду, можете не сомневаться.
Планшет штурмана Росляков давно себе забрал и сейчас, достав его и подсвечивая фонариком, нахмурившись, изучил карту.
– Тут ближе деревня, зачем именно село?
– Вряд ли в деревне немцы есть, а брать я решил у них, не своих же сограждан обирать. Тем более будут искать вокруг деревни, а село дальше. Пурга скроет наши следы при отходе.
– Продумал, молодец. Значит, вот что, на словах опишешь капитан-лейтенанту Алфёрову, как надо строить этот твой славянский чум, бери командиров и сразу выходи. Без припасов и зимних вещей мы действительно не выживем в лесу. Поторопись.
– Понял.
– Нужно что с собой из оружия?
– Нет. Моей винтовки хватит, а там трофеев добудем. Нужны крепкие мужики, которые выдержат дальнюю дорогу и смогут унести добычу. Сами видите, по лесу ходить непросто.
– Да уж, видим.
Свой большой нож я отдал, оставил разделочный и обеденный, вещмешок полностью разгрузил, мелочёвка осталась и запас патронов. Опросив пятерых командиров, среди них и борт-стрелок затесался, но без пулемёта, им оборону лагеря усилили, дал вводную и, свистнув собак, направился в сторону села. Напрямую шёл, всё равно снегопад все следы скроет. Где село находилось, я знал, ориентироваться по лесу мне труда не составляло. Все командиры имели при себе пустые сидоры и вещмешки, тоже их разгрузили в домике. Я не знаю, как оставшиеся будут рубить лапник для чума, топоров-то нет, видимо, только ломать и резать ножами, но работа им предстоит адова. Я потребовал только не демаскировать наше убежище. Ельник находился в полукилометре от заимки, вот туда группа командиров за лапником и направилась, а капитан искал длинные жерди для основы. Я лишь попросил лапник рубить на деревьях осмотрительно, то есть по веточке с дерева, не обдирать до голых стволов. Иначе сверху можно рассмотреть следы их деятельности, что и наведёт на наш лагерь. Когда мы уходили, один интендант, с тремя шпалами на петлицах шинели, единственный среди группы, по его словам, отличный повар и получивший эту должность, на очаге протапливаемой заимки готовил завтрак. Одного из зайцев варил, крупы и горох я ему выдал, на завтрак всем остававшимся должно хватить, жаль, в три приёма готовить придётся из-за малочисленности утвари. Один котелок на три литра и кружка. А пока рубят лапник, заодно хвороста наносят, не знаю, сколько буря будет длиться, но запас нужно иметь обязательно. Я об этом не раз повторил перед уходом. Пирожки я взял с собой, разделил пополам, и нам на шестерых как раз хватило, мелочь, но хоть чем-то подкрепиться.
Окончательно рассвело, когда мы отошли от лагеря километра на два. Я тут же скинул вещмешок, тулуп и, положив сверху на них винтовку, быстро забрался по стволу на верхушку высокого дерева и оттуда осмотрелся в бинокль и, скривившись, спустился.
