то вскоре встанет, так как запасов продовольствия как раз и не было.
Если считать всё, что было в сидорах пассажиров, и шоколад лётчиков, то максимум на два дня. Я со своими запасами был на втором месте, у меня были две банки с тушёнкой, полкило крупы, полкило гороха, сухарей два кило, соль и сахар, немного чая. Ах да, ещё завёрнуты в материю три пирожка с капустой, поварихи дали, вдруг в полёте проголодаюсь. Но всех перепрыгнул, меня в том числе, один из полковников. У него было восемнадцать банок сгущёнки и полкило галет. А с посудой совсем швах, у шести нашлись фляжки, причём отнюдь не с водой, и их все по приказу передали военврачу. Хотя ложки имели все. Вот у меня был котелок на три литра, своя глубокая тарелка, миски лаек и кружка, большая, литровая, я в ней воду для чая кипячу.
Некоторые ругались, лучше бы на Г-3 летели, транспортной версии бомбардировщика ТБ-3. Там дует из всех щелей, даже для полёта бушлаты и тулупы выдают, чтобы не помёрзли, а в «юнкерсе» было достаточно тепло, как и в «Дугласе», комфортабельный салон, все в шинелях летели. Юг как-никак. У лётчиков, правда, меховые комбинезоны. Я один тулуп имею, но на него никто не зарится, детский, по размеру только мне подходил.
Если во время полёта старших не было и все пассажиры в принципе общались дружески, то после споров старшим стал генерал-майор Росляков, начальник артиллерии одной из армий, что обороняли побережье Чёрного моря со стороны Новороссийска. После того как в принципе было определено с продовольствием и запасами, стали решать, куда идти. Я слушал всё краем уха, задумчиво рассматривая небо. Оно очистилось, были видны звёзды и туманная дымка вдали. Да и не так темно было благодаря ещё и искрившемуся снегу вокруг: пусть с некоторым трудом, но даже черты лица рассмотреть можно, то есть полноценной ночь не назовёшь. Как вообще-то и бывает зимой. Но боюсь, это будет длиться недолго.
– Уходить надо, – негромко сказал я.
– Что ты сказал? – резко обернулся в мою сторону Росляков.
– Уходить надо. Буря идёт. Когда рассветёт, сильный снегопад начнётся и ветер поднимется. В общем, ничего хорошего. Лучше бы нам к этому моменту найти подходящее убежище. Было бы больше снега в лесу, я предложил бы отстроить снежные дома, нарезав кирпичи плотного снега, в них шансов выжить больше, но снега мало, даже по колено редкость. Под Москвой снега гораздо больше выпало за последние дни, в некоторых местах и по пояс нанесло.
– Сколько у нас времени и как долго будет длиться буря?
– Точно не скажу. Тут в этом у меня отец специалист. По цветным оттенкам неба точно бы сказал, когда и сколько, никогда не ошибается. А я в этом, откровенно, слаб. Могу только сказать, что надо поторопиться, немедленно уходить. Лес большой, заимки и охотничьи домики в нём должны быть. Отыщем такой, устроимся. Да ещё к буре нужно подготовиться. Мне помощники нужны. Один или два, лучше из тех, кто знает, что такое охота, особенно ночная.
– Ты поохотиться решил? – изумился генерал.
– А что, если буря не один день будет идти? На голодном пайке сидеть? Ночью тоже можно охотиться, если знать как. Думаю, нашей группе следует идти впереди, а вы, чуть отстав, за нами. Если мы найдём убежище, проведём вас более коротким путём, чтобы вы не плутали, всё же с вами раненые.
Надо отдать должное, собрались быстро, но с проблемой. А тот капитан – он вообще был из органов, из НКВД, просто переодет под пехотного капитана, – чуть ли не истерику устроил, сообщая, что уничтожать груз не даст, мы все должны его спасти в обязательном порядке. Даже автоматом пытался угрожать.
Пока шли эти детские игры, Росляков, пообщавшись с командирами, выдал мне двух помощников, один был капитан-лейтенантом из разведотдела Черноморского флота, именно он сопровождал адмирала и в прошлом изрядно походил на охоту, его отец до сих пор держит охотничьих собак. Непрофессионал, конечно, для которого охота – средство выживания или работа, как у меня или у отца. Второй тоже не раз охотился. Да и все командиры на охоте бывали, обычная забава, однако, когда их егерь ведёт да указывает куда стрелять, настоящей охотой это не назовёшь.
Прежде чем уйти, я узнал, есть ли у кого фонарики. У моего батарея села. Нашли у двоих. Один в группе оставили, в лесу может пригодиться, второй выдали нам. И мы двинули. Шли фактически налегке. Псов я направил чуть вперёд, те поняли, что мы на охоте, я их командами на это дело науськал, тщательно нюхали воздух, расходясь. Мы же, скрипя снегом, шли за ними. Снега было по щиколотку, его сдувало со льда озера, в лесу будет чуть тяжелей, тропу придётся пробивать и почаще менять того, кто будет идти впереди. По пути я напутствовал своих напарников:
– Ваша задача такова: один будет подсвечивать фонариком кустарник, там зайцы по ночам прутьями ивы лакомятся, и деревья, куда я укажу.
– Отсветы глаз? – тут же откликнулся капитан-лейтенант. – Ночная охота на зайцев. Приходилось бывать.
– Именно. По ним и буду бить. Второй нужен скорее для переноски добычи. Надеюсь, всё ясно? Вот и отлично.
То, что оба командира – один капитан, а второй майор из оперативного отдела штаба фронта, меня не сильно волновало, если хотим выжить, стоит действовать сообща, иначе всё, шансов не будет. Да и поторопиться следует. У меня через три дня каникулы заканчиваются, нужно успеть вернуться. Уроки пропускать я не хотел.
Доставая на ходу винтовку из чехла и заряжая её, я продолжил инструктаж:
– В лесу будьте внимательны. Особо смотрите на ветви деревьев. Вокруг заимок или охотничьих домиков обычно они срублены или спилены. Топят хворостом или сухостоем. Если заметите такие следы, сразу сообщите, значит, поблизости есть укрытие. Если родник где найдёте, тоже говорите.
Мы двигались в ста метрах от берега по льду. Нам нужна добыча, и лучше, чтобы ночная охота удалась. Когда оба пса заворчали, явно кого-то учуяв, я
