— Надоело уже просто так смотреть. Чего она без дела лежит, как труп какой? Может, вообще померла? Я проверю, а?
— Не, дышит вроде. Дрыхнет просто. Здорова же спать! Но оно и к лучшему.
— Да скучно же: не вопит, не дергается, по морде дать не грозит. А то, может, стянуть с нее штаны-то? Мигом проснется!
— Грызь!
— Да что? Никто ж не узнает! Мы и не сделаем ей ничего. Так… ну… посмотрим только. Ага?
— Грызь дело говорит, — неожиданно поддержал третий голос, тонкий и сиплый. — Девке с этого никакого убытку не будет, если только сама не захочет.
— Чтоб она тебя, урода, захотела, ее надо месяц на хлебе и воде держать, — каркнул старший.
— Это тебе месяц нужен. А со мной любая добровольно пойдет. Я, говорят, обаятельный.
— Че?
— Бабы, говорю, меня любят.
— Кочергой они тебя бить любят, прямо по заумной башке.
Несмотря на внутреннюю панику, Алина невольно улыбнулась. Перепалка показалась довольно забавной, особенно если забыть, кто именно предмет обсуждения.
— Эй, Коба, глянь, она проснулась, кажись, — хмыкнул сиплый.
— Ну да, точно. Проснулась и лыбится!
— Так, может, она того… и не против, чтоб мы с ней немного поиграли, раз лыбится-то? — снова вмешался Грызь. — Ей же, небось, тоже скучно без дела лежать.
— Щас начальник вернется — он тебе быстро развеет скуку-то!
— Да он когда еще вернется! Может, к вечеру только. А нам тут сидеть, ворон считать.
— Может, в картишки тогда?
В ответ согласно хмыкнули и, судя по звукам, отошли подальше, после чего с комфортом расположились на обочине дороги. Но не успела Алина обрадоваться, что про нее забыли, как неугомонный Грызь опомнился:
— А на что играем-то?
— На щелбаны? — предложил сиплый.
— Не, это больно. Давайте на девчонку!
— Девчонку не лапать! — прикрикнул старший, но категоричности в его голосе заметно поубавилось.
— Да ладно тебе, Коба! Пальцем не трону! — заверил Грызь. Кажется, он в собственной победе не сомневался. — Хочешь, руки за спиной свяжу? Или сам мне свяжешь? Ну, идет?
— Да на кой она тебе без рук-то? Зубами пуговицы на штанах расстегивать будешь?
— Я бы посмотрел на это представление, — воодушевился сиплый.
— Лады, — вздохнул Коба. — Кто выиграет — остается на десять минут с девкой. Но со связанными руками. И не калечить. Ни царапины чтоб!
— Во, это дело! — обрадовался Грызь.
И карты бодро зашлепали друг о друга, отмеряя секунды до конца света.
Алина не знала, сколько продлится игра, но изо всех сил желала, чтобы партия оказалась бесконечной. О том, что произойдет после ее завершения, даже думать не хотелось — сразу передергивало от брезгливости, и на глаза начинали наворачиваться слезы. Девушка закусила губу, пытаясь не всхлипнуть, и в очередной раз пообещала себе быть сильной, не сдаваться и не впадать в истерику. Она выберется. Обязательно выберется!
Правда, гениальный план побега в голову так и не пришел. Вообще ни одна умная мысль не пришла, словно мозги обездвижились вместе с остальным организмом. Ситуация сложилась совершенно безвыходная. Алина попыталась найти в ней хоть один положительный момент и с удивлением обнаружила, что он есть: Нина не в курсе происходящего. Она сидит дома и совсем-совсем не волнуется.
Наверное, это уже неплохо.
Похоже, пиво им попалось еще более крепкое, чем Нине показалось в трактире. Или надо было закусывать. Вроде бы и выпила совсем немного (в отличие от магоса, заглотившего две кружки), а ноги предательски подкашивались, и в голове неприятно шумело.
Наверное, стоило посидеть, дожидаясь, пока излишние градусы выветрятся из организма, но они уже выбрались из Заречья и теперь шагали по дороге обратно к тому месту, где оставили лодку, и присесть можно было разве что прямо на траву. Под ехидные смешки магоса. Который, к слову, и сам временами пьяно пошатывался, но все равно упорно шагал вперед. Кажется, ему просто требовалось куда-то идти.
В этом Нина его понимала: просто сидеть на одном месте, ничего не делая, казалось невыносимым. Но и блуждание туда-сюда выглядело довольно странно, представлялось бессмысленным, а то и вовсе неправильным. Они брели по дороге, стараясь скоротать время до следующего рассвета, а надо было
