— Камень, камень… — вздохнула Нина, легонько подталкивая трактирщицу в спину. — Вот если не отдадут, тогда и начнешь думать. А заранее на плохое настраиваться — гиблое дело. Так что выше нос!
Марлена тряхнула головой — не то кивнула, не то попыталась разогнать грустные мысли. И решительно шагнула в сторону туалета.
Через несколько минут, когда Нина объяснила девушке все необходимое и загнала отмокать в ванную, в дверь постучали.
— Открыто, — бросила Нина прежде, чем успела сообразить, насколько прилично в этом доме и в этом мире встречать посетителей, завернувшись в полотенце.
Вошедший дворецкий равнодушно скользнул взглядом по полуобнаженной фигуре, положил на кресло стопку одежды, сообщил, что обед будет сервирован через час, и удалился. Чтобы сразу же постучать в соседнюю дверь.
— Да? — раздался из-за стены голос Ракуна.
— Господин Лисар просил передать, что ждет вас в кабинете.
— Отлично, сейчас спущусь.
В коридоре раздались шаги: дворецкий спешил по своим делам. Видимо, магоса сопровождать не требовалось, он и без эскорта прекрасно перемещался по дому, напичканному ловушками.
Нина торопливо натянула первые попавшиеся штаны и рубашку, неожиданно оказавшиеся почти впору. Видимо, Лисар пожертвовал гостьям не свою одежду, а чью-то еще, сам-то он был раза в два крупнее. Обуви не принесли, пришлось снова влезать в Алинкины кроссовки. Женщина быстро огляделась, пытаясь сообразить, не забыла ли что-нибудь важное, и внезапно замерла, уткнувшись взглядом в здоровенное зеркало, висящее на стене.
В зеркале отразилась растрепанная девочка-подросток с влажными, торчащими во все стороны волосами, и Нина с удивлением сообразила, что впервые видит себя после омоложения. Так вот, значит, какая она теперь…
Конечно, женщина прекрасно помнила, как выглядела двадцать лет назад, и знала, что сейчас выглядит точно так же. Но одно дело — знать в теории, и совсем другое — собственными глазами видеть непривычно молодое лицо. Она же теперь ребенок совсем, Алинкина ровесница!
Только взгляд не такой, как раньше, — слишком взрослый, настороженный и слегка испуганный. Ну да, в этой ситуации любой бы испугался.
Соседняя дверь хлопнула, в коридоре снова зазвучали шаги — более громкие и быстрые, чем у дворецкого. Нина осторожно выглянула из комнаты, успела заметить спину магоса, сворачивающего за угол, и отправилась следом, сама не вполне понимая, зачем это делает.
Видимо, молодость сказывалась не только на внешности, но и на поступках. Нина вела себя как ребенок, осознавала это, но даже не пыталась остановиться и вернуться обратно. Стало безумно любопытно, о чем Ракун собирается беседовать с Лисаром. Да, они старые друзья, и у них, наверное, тысячи общих тем для разговора, но вдруг речь пойдет об Алине? Или о ней, Нине? Вдруг обсуждать начнут что-то, что ей знать не положено? Тогда тем более необходимо все выяснить!
Кроссовки касались пола мягко, почти беззвучно, зато шаги магоса слышались издалека, поэтому следить за ним оказалось несложно. Да и идти пришлось недолго: пара поворотов и короткая лестница вниз, и Нина оказалась в просторной комнате с огромным панорамным окном вместо одной стены. Напротив него стояли низкая засаленная банкетка и разлапистый фикус в кадке, отчего помещение напоминало приемную какого-то офиса. Не хватало разве что таблички с именем-фамилией на двери, за которой скрылся Ракун. Видимо, там и находился кабинет.
Окно выходило во внутренний двор, но рассмотреть его женщина не успела, потому что за дверью вдруг раздался грохот и сразу за ним сдавленное мычание, больше похожее на сдерживаемый с трудом крик. Нина подскочила поближе, прислушалась.
— Давно он там? — Голос Ракуна звучал взволнованно.
— Третий день. — Вторым собеседником совершенно точно был Лисар. Разговор велся чуть ли не шепотом, но слышала Нина хорошо: похоже, оба стояли у самой двери.
— Так долго?
— Приступы становятся все длиннее. Надеюсь, к вечеру отпустит.
Мычание повторилось, перешло в едва слышный протяжный стон. Кто бы ни издавал эти звуки, он находился от входа намного дальше собеседников.
— Паршиво, — мрачно прокомментировал магос. — Он способен сейчас адекватно соображать?
— Я тебя вообще-то слышу, морда полосатая! — хрипло прозвучало издалека. Говоривший делал длинные паузы, переводя дыхание после каждого слова, голос его дрожал.
— Силь, мы можем войти? — осторожно спросил Лисар.
— Дайте мне пять минут, — выдохнул голос.
Снова загрохотало, затем заскрипело, как будто кто-то с трудом двигал по полу шкаф, потом некоторое время не было слышно ничего. Или это сердце Нины билось так громко, что заглушало остальные звуки? Она стояла, прижавшись ухом к щели между дверью и косяком, и мучительно боялась пропустить что-то важное или выдать себя неосторожным движением.
Пять минут показались вечностью. Причем не только для нее, но и для ожидающих в комнате мужчин.
