Нина ощутила, как страх растворяется, уступая место жалости. Впрочем, не похоже, что этот человек позволял кому-то себя жалеть. Ему явно было очень плохо, но он не кичился своим состоянием, как некоторые больные, хотя и не пытался его скрыть. Глупо скрывать очевидное.
Что с ним такое, интересно? И не заразно ли это?
— Прошу прощения за мой вид, — произнес юноша, обращаясь в первую очередь к Нине. Хриплый сорванный голос резко контрастировал с ангелоподобной внешностью, впечатление это производило жутковатое. — И раз уж вы здесь, сразу предупреждаю: то, что вы видите, является государственной тайной. Садитесь.
Нина опустилась на ближайший стул, Ракун развалился на кушетке, небрежно сдвинув все белье на один край. Лисар, к которому требование, судя по всему, не относилось, спокойно прошел к столу и начал убирать с него все ненужное — кроме упаковок от лекарств в мусор отправились обертки от шоколада, апельсиновые корки и огрызки карандашей. Последних набралось особенно много, даже сейчас юноша вертел один из них в бледных пальцах.
И сколько ему на самом деле лет? Выглядит едва на шестнадцать, но держится намного взрослее того же Ракуна. Хотя, похоже, что все они, включая Лисара, ровесники.
— Извините, что я так влезла… — робко начала Нина, но хозяин кабинета оборвал ее взглядом и обернулся к магосу:
— Зачем пришел? Очень коротко.
— За информацией, — спокойно ответил Ракун. — Мне нужно все, что у тебя есть на одного милита. Он занимался делом моего брата и Галины, когда…
— Виктор Долан. — Юноша подтянул к себе ближайший лист бумаги и начал писать прямо поверх старых строчек.
— Ты что, их всех наизусть помнишь?
— Большинство. Хорошо, будет. Дальше?
— Моя племянница Алина, восемнадцать лет. И два ее камня в придачу. Девушку похитили вчера утром к югу отсюда, возле Заречья, возможно, этот самый Долан. Фото будет, если найду, но…
— Найди. И… — Юноша запнулся на мгновение, болезненно дернулся, карандаш дрогнул, оставляя на бумаге лишний штрих. — Ее внешность и приметы мне в письменном виде, подробно. И все обстоятельства похищения, тоже письменно. От обоих. Позже прочитаю.
Нина кивнула. Подходящая фотография среди Алинкиных вещей точно найдется, она видела ее накануне.
— Нужны адреса скупщиков краденого здесь, в Викене, — продолжал Ракун. — Из тех, кто по арфактумам. И узнать, не покупал ли кто-то из них чужие камни.
— Чужие камни? — удивленно переспросил Лисар, отвлекаясь от наведения порядка. — Как это вообще возможно?
— Как выяснилось, вполне возможно.
— Это все? — нервно спросил юноша.
— А ты еще в состоянии слушать?
— Нет. — Бледные обкусанные губы растянулись в слабое подобие улыбки. — Остальное письменно… или завтра.
— Браслет, — вспомнила Нина. — Браслет, на который приходят сообщения. Если его можно отследить, то…
— Завтра, — едва слышно выдохнул юноша и вдруг дернулся назад, вжался в спинку кресла, застонал сквозь зубы. Карандаш в его руке хрустнул и развалился на две половинки.
— Пошли все вон! — гаркнул Лисар, меняясь в лице.
Ракун не заставил себя упрашивать и выскользнул наружу, увлекая за собой Нину. И только когда дверь за ними захлопнулась, обнаружилось, что Лисар остался внутри. Из кабинета доносился его голос, неразборчиво шепчущий что-то успокаивающее и заглушающий чужие хриплые стоны.
— Пошли. Не надо тебе это слушать. — Ракун взял Нину за руку и решительно потянул к нужному выходу.
Она не сопротивлялась, только с наслаждением вдыхала свежий воздух. После кабинетной духоты и навязчивых сладких ароматов мысли в голове текли вязко, неспешно, и тело ощущалось как чужое.
— У него какая-то болезнь?
— Нет, результат одного хитрого проклятия.
— И что именно является государственной тайной? Само проклятие, существование этого человека или его нахождение здесь? — свела концы с концами Нина.
— Все перечисленное, — хмыкнул магос. — Вот и что с тобой теперь делать, с такой умной и такой любопытной?
— Рассказать все как есть. Кто он? Надеюсь, не какой-нибудь беглый принц?
— Да брось, какой из него принц? Всего-навсего заместитель начальника внешней разведки Истока по первому витку.
Нина прикинула масштаб проблемы и уважительно протянула:
— Ничего себе «всего-навсего».
