— Да, господин капитан второго ранга? — все еще не могу я прийти в себя от эмоций.
— Вас ждет его превосходительство вице-адмирал Рожественский. — Видя мое удивление, бесстрастно добавляет: — И не один. Вместе с господином генерал-адъютантом Линевичем. Прошу следовать за мной!
Кто-кто?!.. Сам генерал Линевич, командующий сухопутными силами всего Дальнего Востока? Тот, что теперь вместо Куропаткина? А при чем здесь я?!. Рожественский, ты что, меня коллеге слил?!.
Череда мыслей вихрем проносится в голове:
«Сдал все же адмирал-победитель… Что делать? Я ведь совсем не готов! Эх ты, Зиновий Петрович, Зиновий Петрович… Что я сейчас вам скажу? Да еще и в таком виде… Оставьте меня наконец в покое!»
В полном замешательстве я разворачиваюсь к Семенову лицом. Так, что тому становится видна вся левая сторона моего расписного фейса.
К чести последнего, он выдерживает открывшееся взору зрелище довольно стоически. Лишь несколько округлившиеся глаза да непроизвольное вздрагивание выдают на сей раз уже его, Семенова, эмоции.
Тем не менее, не говоря ни слова, повторно делает приглашающий жест.
Молча протискиваясь сквозь толпу, выхожу за своим провожатым из зала, сворачивая в неприметный коридор. Возле очередной массивной двери тот останавливается:
— Дальше вы сами. — И, с укоризной посмотрев на мое лицо, шепотом добавляет: — Желаю удачи!
«…Которая, похоже, там точно не помешает!» — Я делаю неуверенный шаг внутрь. Дверь за моей спиной услужливо закрывается.
Довольно просторный кабинет скупо освещен из двух небольших окон. Узкий солнечный лучик с улицы, пересекая пыльное пространство комнаты, проходит мимо шкафа с какими-то папками и падает точно на золотой погон. Принадлежащий сухонькому пожилому господину с лихими запорожскими усищами и лысиной, восседающему у массивного стола. «Прямо Тарас Бульба на пенсии…» — совсем некстати мелькает у меня. Напротив гоголевского казака, раскинувшись в довольно свободной позе, восседает спина Рожественского. Которую я теперь смогу узнать из тысячи.
Тарас немедленно удивленно вылупляется на жертву произвола местной матросни. «Да-да, а ты чего думал… — едва не срывается с языка мстительная мысль. — …Сам и виноват! Кто тут военное начальство?.. И вообще — пусть спасибо скажет, что экспонат живой и сам пришел… А не труп доставили!»
Очевидно почуяв неладное, спина Рожественского приходит в движение, также вскорости явив моему взору светлый лик.
Помимо наполовину пустого графина с прозрачной жидкостью и двух рюмок, на столе находится еще кое-что. И это «что-то» заставляет меня окончательно впасть в уныние. Потому что, находись рядом любая закуска, состоящая хоть из жаренного на сибирском кедре австралийского утконоса в жемчужных мидиях, я конечно же понял бы и простил. Но всему есть предел, так как закусывать моим паспортом с деньгами из будущего… И уж тем более злополучным смартфоном — являлось бы верхом цинизма. Тем более в архаичном прошлом.
«Олигархи олигархами, а существуют ценности, которых не достать ни за какие деньги. Как, например, вот эти… А коли они ими не закусывают, значит… Значит, плохи наши дела, Слава…» — Несмотря на предательскую романтику обстановки, тело непроизвольно вытягивается «во фрунт»:
— Поручик Смирнов по вашему прика…
— Вольно, господин поручик. Садитесь. — Старичок указывает рукой на свободный стул. Его глаза внимательно рассматривают новоявленное недоразумение. — Где это вас так?
Где, где… Тут, у вас, во Владике!.. Я робко усаживаюсь, стараясь не смотреть на Рожественского. Совсем неожиданно перед глазами возникает вчерашнее лицо Маланьи. Разочарованное и раскрасневшееся. Уж лучше с ней, чем здесь… Впрочем, не знаю, не знаю. Спорно! Ну, чего хотели-то? Валяйте, не тяните!
Не дожидаясь ответа, пожилой запорожец представляется:
— Генерал-адъютант Линевич… — чуть нагибает голову. — Николай Петрович. Командующий сухопутными силами Дальнего Востока. С Зиновием Петровичем вы, насколько я знаю… — Суховатая улыбка приподымает усы на без четверти три.
«Да уж, знаком…» — как раз в этот миг встречаюсь я глазами с Рожественским. Взгляд последнего не сулит обладателю синяка ничего хорошего.
— Времени у нас мало, потому сразу перейдем к делу… — Генерал, чей литературный двойник был бы весьма удивлен подобным сходством, легко поднимается, начиная расхаживать по кабинету.
Мои глаза перемещаются вслед за ним, подобно маятнику. На середине одной из амплитуд генерал, резко развернувшись на каблуках, неожиданно подходит ко мне в упор:
— Не стану забегать далеко вперед и вдаваться в лирику, молодой человек… Но Зиновий Петрович предоставил мне весьма убедительные доказательства вашего… — кивает в сторону стола. — Вашего невероятного путешествия во времени. И о пусть и небольшом, но все же посильном вкладе в морском сражении с японцем…
Чего?!. Я не ослышался? Небольшом посильном вкладе? Удивленно перевожу взгляд на флотоводца. Почему-то как раз именно сейчас Рожественский решает вдруг срочно озаботиться пустыми рюмками, недрогнувшей рукой боевого адмирала наполняя их из графина.
