Фирс стал еще уязвимее. Его желание было слишком очевидным, а тело дрожало от нетерпения.
— Мёрке, я сейчас уберу воздушные оковы, ты ведь не выцарапаешь мне глаза?
Вместо ответа Натт прижалась к нему еще сильнее. Фирс сдался, освободил ее руки и, не отрываясь от губ некромантки, скользнул ладонью по обнаженному бедру. Мёрке казалось, что в местах их соприкосновений проскакивают огненные всполохи.
Фирс потянул за пояс на мантии, в попытках освободить некромантку от одежды.
Справившись с мантией, он коснулся дрожащей рукой бледной кожи живота и, не мешкая, провел кончиками пальцев вверх.
Мёрке вложила все свое отвращение и ярость в подлую и трусливую атаку. Натт было плевать на то, что ею управляет самое ненавистное существо, которое годами отравляет ее жизнь. Сейчас лишь Фирс являлся источником бед и зла. Он резко вскочил с кровати, едва не упав на пол. Маг рычал, держась за руки. Из всех пальцев, пульсирующих невыносимой болью, текла кровь. Он рухнул на колени, с непониманием глядя на еще недавно ласковую с ним некромантку.
Натт встала, запахивая мантию, вытянула вперед руку, раскрыла ладонь и высыпала перед магом десять вырванных ногтей.
— Я предупреждала тебя. Захотел поиграть со мной? Решил, что фокус с изнасилованием сработает дважды.
— Нет же, Мёрке… все не так, — он баюкал искалеченные пальцы. Воображаемая темная пелена сошла, и теперь Натт видела, что в его светло-карих глазах стоят слезы, которые появились от боли и внезапной жестокости. Но некромантке было уже все равно. Кипящая злоба выплескивалась на единственного, кто оказался рядом, на того, кого боялся демон. Темное порождение довольно наблюдало из-за угла на плоды своих трудов.
— Считаю до трех, и ты уходишь. Можешь по лестнице, можешь через окно, — Натт неожиданно рассмеялась.
— Я не уйду, я же сказал…
Мёрке села перед ним на корточки и рванула висящий на груди талисман. Под воротом мантии она не сразу разглядела янтарную сферу с запаянным внутри артефактом.
— Какой же ты сентиментальный, аспирант Хассел, — она хохотала все громче, рассматривая крысиный хребет, который маг выудил из ее волос после сражения с големом.
— Не надо, Натт, пожалуйста, — Фирс заметно побледнел и измученно глядел на некромантку.
— Опрометчиво носить такие штуки, когда пытаешься принудить адепта смерти к… — Мёрке с отвращением передернула плечами.
— Прости, заигрался, я не подумал про тот случай с Форсвордом. Хочешь, не будем спешить…
— Поздно.
Янтарная оболочка распалась, высвобождая острую кость. Натт направила ее в глаз Хассела.
— Страшно? — Она остановила крохотное оружие в миллиметре от зрачка, но Фирс даже не моргнул. — Я могу убить тебя этой ерундой. Представляешь?
Хассел молчал, с ужасом наблюдая, что глаза Мёрке обычные: в них не было одержимости, лишь обжигающий синий холод, который ему никак не получится растопить.
Драгоценное сокровище стихийника вернулось в ладонь некромантки, и она сжала его что есть силы, пока не превратила в костную муку.
— Убирайся!
Стихийник не стал спорить и, не веря в случившееся, побрел к выходу, оставляя на полу кровавые следы.
В смятении и тревоге Мёрке смотрела, как ее непривязанный якорь уходит ко дну.
Мёрке проснулась от громкого стука в дверь. Она не помнила, как легла спать и спала ли вообще. Перед глазами все еще были ссутуленные плечи мага, а затем холодная опустевшая комната. Даже кристаллы словно стали тусклее с уходом аспиранта.
— Натт, ты жива там вообще? Или мне дверь выбить? — недовольно выкрикивал Синд.
— Ну и видок, — нахмурился инквизитор, разглядывая подругу.
— Только не говори, что у меня очередная метка и на этот раз во всю физиономию. — Мёрке инстинктивно принялась ощупывать свои щеки и нос.
