начал укладываться рядом, как ворвался Спенсер Мэллон, столкнул парня, врезал ногой ему в живот и поднял Говарда.
— Надеюсь, тебе очень нравится на первой студенческой вечеринке, Гути, — сказал он и повел его обратно в зал.
— Только старики так говорят: «вечеринка», — сообщил ему Говард.
В зале стало тише: группа ушла на перерыв. Толпа устремилась к бару, а потом снова стеклась, завязалась в узел перед сценой. До Говарда дошло, что Спенсер Мэллон отпустил его, и он побрел, уже не так неуверенно, к продавленному старому дивану у стены и сел рядом с пьяным студентом в полосатых шортах. Парень взглянул на него и пробормотал:
— Шейн, вернись. Вернись, говорю..
Вдохновившись, Говард и ему сообщил, что так говорят только старики. Посмотрел через комнату и забыл о пареньке в полосатых шортах.
По ту сторону пустого танцпола мужчина в сером костюме склонился над Миногой, развалившейся в небесно-голубом пластмассовом кресле, крест- накрест перемотанном скотчем. Какой-то студент коснулся руки мужчины, но тот и ухом не повел. Тогда парень ухватил его за локоть и что-то выкрикнул. Мужчина как будто едва шевельнулся, а студент уже летел через залитый пивом, усыпанный стаканчиками зал. Молотя в воздухе руками, он врезался спиной в мешанину локтей, колен и ног и рухнул на пол. Из носа у него пошла кровь. Двое членов студенческого клуба заметили полет собрата. Выглядели они внушительно: один с широкой грудью и крепко посаженной на низкой шее головой; второй был просто настолько огромен, что казался неприступным. Эти двое повернулись к собаке, то есть агенту — ангелу-убийце, по пьяному разумению Гути. Он хотел крикнуть им: «Оставьте его, не связывайтесь с ним, несмотря на то что вы такие здоровые». Они погибнут, Гути был уверен, их разорвут в кровавые клочья. Ужас отнял последние силы, и он закрыл глаза.
Когда Гути вновь открыл их, два гиганта «Бета Дельт» поднимали своего потрясенного, истекающего кровью друга, а существо в костюме исчезло, как те невидимые создания на репетиции. Гути ничего не понимал.
Он вспомнил, что Спенсер собирается завтра оставить их, и его вновь охватило горе. «Бетадельтец» в полосатых шортах сказал что-то о детях и побрел прочь. Сквозь слезы Говард увидел смутный силуэт Миноги, плавно поднявшийся к смутному силуэту Ботика и ухвативший его за плечи. Как и он, Минога была в слезах: наверное, по той же причине, подумалось ему.
Мэллон говорил:
«Когда-нибудь, может статься, в отдаленном будущем и, разумеется, когда вы меньше всего будете к этому готовы, вы увидите себя в абсолютно безликом, холодном, безымянном пространстве, и перед вами окажется самый важный выбор вашей жизни. Вы будете в командировке, или в отпуске, или выходить из лифта, или входить в холл отеля. Это может произойти где угодно, но давайте рассматривать наиболее вероятные варианты. Может, все произойдет и не так, но предположим. Например… Например, вы будете знать, что я в Непале или в больнице. Или вам станет известно, что я умер. По какой-то причине нет меня, я не могу быть там, и тем не менее — вот он я. Вы видите, как я иду через холл или выхожу из соседнего лифта. Это не он, не может быть, говорите вы себе, Спенсера здесь быть не может, и, несмотря на все доводы, это я, он самый, и вы знаете это. Отсюда вопрос: что я здесь делаю? Поскольку вы чертовски уверены, что видите, как я совершаю какие-то действия, я не просто вышел прогуляться, я куда-то направляюсь. Второй вопрос более важен: почему вы увидели меня? Я попал в поле вашего зрения абсолютно случайно? А как такое возможно? Нет, существует причина того, что вы увидели меня, и я объясню вам, насколько она важна.
Итак, вы устремляетесь за мной — вы не говорите ничего, вы просто идете, желая узнать, что я делаю. Потому что я не просто иду мимо, я беру вас с собой, веду вас за собой — это ваша цель, не только моя. И в ту секунду, когда вы отправляетесь за мной, я делаю шаг и мешаю вам совершить то, что вам необходимо.
Надеюсь, понятно, что это нечто вроде притчи? Притчи таят в себе не один смысл, вот почему спустя две тысячи лет люди спорят о них.
Я веду вас вокруг квартала, ныряю в переулки, вхожу в лавки и выхожу через черный ход, но вам удается висеть у меня на хвосте, что бы я ни предпринимал. Наконец мы вновь возвратились в фойе того отеля, так что можно сказать, пунктом нашего назначения была отправная точка. Я попадаю туда до вас, и, когда вы оказываетесь в фойе, вы видите, как я вхожу в лифт, и двери тут же закрываются. Вы смотрите, как световой указатель ползет вверх и останавливается на пятом этаже. Кто вышел там — я или кто-то другой? Времени гадать нет: рядом раскрываются двери второго лифта, вы прыгаете в него и нажимаете кнопку «пять» и «закрыть дверь» прежде, чем кто-то еще зайдет с вами в кабину. Лифт тащится вверх еле-еле, но наконец достигает пятого этажа, двери ползут в стороны, вы выскакиваете и вертите головой. Я в конце коридора справа от вас, поворачиваю за угол. Вы бросаетесь бежать, потому что боитесь не увидеть, в какую дверь я вошел.
Дверь с грохотом захлопывается за секунду до того, как вы добежали до поворота. На полной скорости вы огибаете угол и понимаете, что я, по-видимому, вошел в какую-то из двух комнат. Есть еще двери на улицу, но, если б я вышел через них, вы бы успели увидеть, как они закрываются.
Итак, это точка, в которой вам необходимо сделать выбор. Вы стоите перед дилеммой. Смысл выбора стал для вас ясным сразу, когда вы остановились лицом к двум дверям, и от вашего решения зависит очень-очень многое.
Если вы постучите в мою комнату, я открою и приглашу вас на долгий разговор. Настолько долгий, насколько вы захотите. Вы поступите
