я огнем издалека помогу… А шестого надо сразу брать, пока дел не натворил со своей снайперкой…
– И что же не взяли? – скептически спрашиваю я. – Дали выстрелить? Он ведь мог наповал Нага уложить… Или меня. Или кого-то еще.
Человек-змея легко отделался. Сквозная рана не зацепила позвонки, а никаких жизненно важных органов в хвосте Нага нет. С его способностью к регенерации – пустяк, царапина, лишь разозлившая.
– Оплошали… – сокрушенно признает отец. – Тигренку, видишь ли, перед схваткой помедитировать непременно потребовалось. Уперлась, и ни в какую не сдвинуть – надо, и все тут… Ладно хоть медитировала тут, неподалеку.
Он кивает на кирпичную коробку трансформаторной будки.
– Понятно, – говорю я. – Знаком с ее медитациями, сталкивался…
Мы идем осмотреть позицию шестого зверолова.
Он устроился на заброшенной АЗС, оттуда наш бивак как на ладони. Стрелок лежит как лежал – ноги расставлены, снайперка на сошках выставлена в амбразуру между двумя бензозаправочными колонками, которые никогда уже не напоят жаждущих чистокровных лошадок девяносто пятым или девяносто восьмым… И плебейских кляч девяносто вторым – не напоят.
Вместо бензина все вокруг забрызгано кровью. Там, где шея мертвеца переходит в спину, не хватает изрядного куска камуфляжной ткани… Но он-то, скомканный и окровавленный, валяется неподалеку.
А вот изрядный кусок плоти, выхваченный там же, нигде поблизости не валяется… И у меня возникает неприятное подозрение…
Отец хозяйственно прибирает снайперку – она действительно хороша и лишней на борту «Ноя» не будет. Крупнокалиберная, но не из тех АСВК, что имелись в небольшом числе у охраны Вивария: таскать по Зоне дурынду, весящую почти полтора десятка килограммов, не больно-то сподручно.
И Бурбон не поскупился на щегольской заграничный «Барретт», навороченный по самое не могу, но весящий вдвое меньше АСВК и как раз предназначенный для мобильных групп, передвигающихся на своих двоих. И все равно калибр 12,7 – это калибр 12,7, от пули не спасет бронежилет любой степени защиты. Повезло, крупно повезло Нагу, что пуля с вольфрамовым сердечником прошла навылет и полетела дальше, сохранив большую часть энергии…
Максим свет Кириллович большой фанат таких игрушек, и у него прямо-таки глаза разгораются, когда «Барретт» оказывается в его руках. Восхищенно цокает языком, приложившись к окуляру прицела. Еще бы, штучная оптика «Сваровски», не фу-ты ну-ты…
Разумеется, он тут же прибирает к рукам и боеприпасы, и вообще все, что приглянулось в вещмешке мертвеца. Говорит:
– Пойдем, Петя? Вон уже Дракула за нами идет…
– Ты иди, я догоню…
Меня все-таки интересует проблема исчезнувшего куска мяса… Вроде бы мелочь, но принципиальная.
Отец уходит, нагруженный трофеями, а я тщательно осматриваю все вокруг. Ни за другими колонками, ни где-то еще поблизости мяса нет.
Подходит Дракула. Смотрит на меня, потом на мертвеца… Его глаза лишены век, и рядом с ними почти нет мышц, отвечающих за мимику. Значение взгляда не понять, он всегда один и тот же… Холодный акулий взгляд.
– Ты, Пэн, это… иди в лагерь… – скрежещет Дракула. – Там, это, рану Нага надо посмотреть…
Врет. Когда я уходил, рана Нага уже закрылась, не кровоточила.
– Иди, Пэн, иди…
Нетерпение хорошо ощущается в голосе Дракулы. Пасть приоткрывается и вновь схлопывается. Кого я хотел обмануть дурацкой болтухой Мишкунца? Природу, или дьявола, или инопланетян, или пришельцев из-за мифической Двери? Не важно кого… Кто бы ни сотворил сочетание генов, породившее тварь, – человеком ЭТО не сделаешь… Ничем, ни болтухой, ни педагогикой, ни социализацией… Даже мирным зверем-вегетарианцем не сделаешь.
Неужели прав отец? Хармонт и беспощадный скальпель хирурга – единственный выход?
Ухожу. Звуки за спиной исключительно мерзкие.
Заглядываю в трансформаторную будку. Разобрало подозрительное любопытство: что за ритуальные медитации проводит перед боем Тигренок? После вчерашнего ритуала с браслетом хотелось бы прояснить этот вопрос…
Будка разграблена наполовину: медные обмотки и шины исчезли, черный металл на месте. Пармезан потрудился или кто-то из его подельников. Эти тоже как бы сталкеры в опасные места не лезут, ходят хорошо известными тропами. Хабар их не интересует, равно как и брошенные при эвакуации сокровища, в погоне за которыми недолго свернуть шею. Неторопливо и методично, начав с прилегавших к Периметру районов, они чистят Зону от бесхозных цветных металлов. Уже до Обводного добрались…
Лия-Тигренок здесь действительно медитировала. В дальнем темном углу.
Я мог бы понять это, не заходя, по запаху… Но все же захожу и убеждаюсь. В углу – большая куча дерьма. Свежего, остро пахнущего.
Вот оно что… Мог бы сообразить еще в туннеле под Садовой, как именно Тигренок медитирует: освобождает организм от балласта, совсем не нужного в бою. Но тогда не разглядел следов медитации – из-за троих Желто-синих, выпотрошенных в том самом месте.
Она вновь подкралась беззвучно. В будке стало темнее, и я услышал – впервые, по-моему, – как умеет рычать разъяренная женщина-кошка.
