Он полз из последних сил, но зловонная темнота накатывала склизкой жижей, волна за волной, обжигая гадостной вонью. Павел задыхался. Подтягивая руками свое странно непослушное тело, он в отчаянии взывал о помощи, но болото неумолимо приближалось, постепенно засасывая его в свою бездонно-ледяную топь.
— Мальчик мой.
Он дернулся, услышав донельзя знакомый голос.
Поднял голову и оцепенел, увидев перед собой Весту. Она сидела на корточках перед ним, и ее руки были почему-то обернуты изрезанной простыней.
— Я помогу тебе, мой мальчик, — произнесла она проникновенным голосом.
— Помо… ги, — задыхаясь, выдавил Павел.
Небрежным движением Веста скинула лохмотья, и из его глотки вырвался отчаянный вопль — вместо рук у него жены клацали громадные клешни, с пупырчатых когтей которых капала слизь.
— Помогу, — прохрипела Веста.
Одним небрежным движением она сорвала с Павла кожу с лица, которое тяжело повисло на подбородке влажно-красной тряпкой. — Обязательно помогу.
Он открыл глаза, с трудом хватая воздух.
Веста сидела рядом с ним, и ее руки были совершенно нормальными.
— Привет, — мягко улыбнулась она. — Я очень рада, что ты пришел в себя.
— Ты…
Только сейчас Павел ощутил, что его плечи, руки и ноги что-то сдавливает, причем сдавливает сильно, как стальные обручи, и каждый вдох-выдох причинял ему острую боль.
«Я не могу пошевелиться».
Он едва поверил в это предположение, напрягая мышцы, но факт оставался фактом — он был связан. Полностью, с головы до ног, словно кокон.
— Не дергайся, — снова заговорила Веста, видя как ее супруг с побагровевшим лицом яростно извивался на диване. — Этим ты только сделаешь себе хуже.
— Развяжи меня! — рявкнул Павел, изо всех сил напрягая мускулы.
— Пожалуйста, успокойся.
Тяжело дыша, он умолк, мысленно приказывая вести себя сдержанно. Между тем внутри у него бушевал ураган, и спокойный, размеренный голос Весты приводил его в исступление.
«Эта жирная свинья разговаривает со мной, как со своими писюнами из детского сада!» — в бешенстве подумал он.
— Ты хочешь пить? — осведомилась женщина.
— Нет, — буркнул Павел, хотя это было ложью — глотка его пересохла и напоминала заброшенный колодец с крупнозернистыми стенками.
— Ты меня обманываешь, — возразила Веста. — Я же вижу, что тебя мучает жажда. Ну да ладно. Скажешь, когда передумаешь.
— Что ты задумала? — сквозь зубы спросил Павел. Он пока еще не пришел в себя окончательно, и ему казалось невероятным, что он очнулся связанным. То, при каких обстоятельствах Веста его обезвредила, отправив в нокаут там, на палубе, мерещилось ему каким-то неясно-расплывчатым и мутным пятном. Да и не хотел он об этом думать. А теперь исходные данные таковы — он связан, полностью обездвижен, и его голова трещит, словно десяток шизанутых гномов неустанно долбят его череп изнутри своими кирками, крошечными, но чрезвычайно острыми… А она, это заплывшая жиром стерва, сидит на диване и сочувственно кивает головой, как будто перед ней не он, ее законный супруг, а псих в смирительной рубашке, которому подошло время делать очередной укол…
— Я полагаю, нам нужно кое-что обсудить. Согласен? — после недолгого молчания подала голос Веста.
Павел провел кончиком языка по горячим губам. Они были обветренные и сухие, как ноздреватая пемза.
«Ты собирался убить ее, — холодно зазвучал внутренний голос. — Забыл?»
Перед застывшим взором зашелестели рваные клочья кадров последних событий, и его тело подобралось, словно тугая пружина.
Боже, как он мог забыть это?!! У него что, случился приступ амнезии?
«Я же собирался убить ее».
Павла прошиб ледяной пот, его пальцы непроизвольно сжались. Мучительно заныл прокушенный мизинец, и он непроизвольно охнул. Веста заметила это, проговорив:
— Ничего страшного. Кость не повреждена.
— Развяжи меня, — попросил Павел. На этот раз его голос звучал тихо и вкрадчиво. — Не знаю, что на меня нашло, Веста… Прости, родная.
