он сказал, что у тебя было две жены, и обе они умерли при странных обстоятельствах.
— С ними произошли несчастные случаи, — замотал головой Павел, как будто это могло что-то изменить.
— Ты думаешь, сейчас меня это волнует? — с кривой усмешкой произнесла Веста. — Ты что, так ничего и не понял? Мне плевать на все. На твою измену, на твои оскорбления… Я была морально готова к тому, что ты окажешься проходимцем.
Наконец кольцо нехотя сползло с ее безымянного пальца. Веста приложила его к глазу, глядя на Павла, как через пенсне.
— Но я не прощу тебе кастрюлю, Павел, — чуть слышно вымолвила она. — Ни одна женщина не простит такого. Даже такая страхолюдина, как я.
С этими словами она швырнула кольцо на пол. Звякнув, оно закатилось под диван.
— Очень эмоционально, — заметил Павел. — И в какой-то степени ты права. Ну а теперь развяжи меня. Я уже не чувствую рук и ног. Еще немного, и они посинеют, почернеют, а потом на хрен отсохнут и отвалятся.
— Наверное, ты заслужил это.
Шагнув к мужу, Веста протянула руку, обхватив своими массивными пальцами шею Павла.
— Я чувствую, как бьется кровь в твоих жилах. Я чувствую твой пульс, — прошептала она. — Представляешь… всего одно движение, и тебя больше нет. Кровь не будет поступать в мозг, и ты попросту задохнешься.
— Ты не сделаешь этого, — дрожащим голосом выдавил Павел.
Хватка ослабла, и он с облегчением выпустил воздух сквозь зубы.
— Нет, не сделаю, — подтвердила Веста. — Во всяком случае, сейчас.
И прежде чем тот успел что-то сказать, она с легкостью подняла Павла с дивана, перекинув его через плечо, словно прикроватный коврик.
— Эй! Эй, послушай! Куда ты? — заблеял он, побледнев.
Веста не удосотила супруга ответом.
Она распахнула душевую кабину, опустив тело Павла на все еще влажный пол.
— Я еще не решила, что с тобой делать, — прокряхтела Веста, смахивая со лба капли пота. — Пока что я размышляю. После всего того, что ты натворил, тебя следовало бы сдать в полицию. Наверное, ты получил бы внушительный срок за свои действия. Ты и твой друг Багор. А еще я могу тебя выкинуть в океан. Так, как ты планировал поступить со мной. Не думаю, что о твоем исчезновении будет кто-то беспокоиться. Кому ты, кроме меня, был нужен, Пася? Своей сопливой любовнице? Думаю, она лишь ждала от тебя денег, которые ты мечтал получить после моей смерти.
— Веста, — хрипло начал он, но женщина не дала ему договорить:
— Твой план был интересен, но в силу непредвиденных обстоятельств он дал трещину. Исходя из ситуации, я больше склоняюсь ко второму варианту, о которых говорила выше. То есть вышвырнуть тебя за борт. Что думаешь?
— Не надо. Пожалуйста, — холодея, забормотал Павел. — Веста, я умоляю тебя…
— Знаешь, что самое смешное? — снова перебила его Веста. — Даже если бы вы убили меня, ты ни черта бы не получил. После того, как я вступила в наследство после смерти брата, я тут же написала завещание. По нему все мое имущество, в чем бы оно ни заключалось, отошло бы в благотворительные фонды поддержки животных. Понимаешь? Тебя в завещании нет, дурачок. Я хотела присмотреться к тебе. Если бы ты убедил меня, что на самом деле любишь меня, я бы переписала завещание. Но вышло так, как вышло.
— Ты врешь, — прохрипел Павел.
— Нет, мой мальчик, — ответила Веста, с печалью покачав головой. — К твоему сожалению, это правда.
— Но ведь…
— Каблук второй свободен, и глазки в потолок, — улыбнулась Веста и продолжила нараспев: — Кто следующий, ребята? Вновь из груди смешок. Ты думай все, что хочешь, что я в руках твоих! Глупыш, не понимаешь, кто босс из нас двоих.
Закончив незамысловатый стишок, она подвинула связанные ноги Павла и закрыла за ним дверцу душевой.
— Постой! — завопил тот. — Ты не оставишь меня тут! Я задохнусь!
— Нет, — раздался голос Весты. — Кабинка снабжена системой вентиляции. Так что от нехватки кислорода ты точно не умрешь.
Послышались удаляющиеся шаги, и Павел понял, что она ушла.
— Сучара! — вырвалось у него. — Сраная тварь! Гнида!!!
Ругательства с чавканьем падали в душную пустоту душевой, которая липла к нем, у как мокрая от пота рубашка в жаркий день.
— Дай только выбраться отсюда, — процедил Павел, когда запас оскорблений в адрес его супруги наконец иссяк. — Я тоже свяжу тебя. Твоими же собственными кишками… я потом выверну матку наизнанку!
Веста медленно вошла в каюту.
Голова стреляла хлестко-дергающейся болью, как гнилой зуб, но она старалась не обращать на это внимания.
