Павел ничего не ответил, отсутствующим взглядом пялясь в никуда.
Плотно сжав губы, Багор перевел взор на рубку. Потом на кокпит. Если мотор выключен, наверняка Веста в каюте, и, скорее всего, она спит.
В считаные секунды он оценил ситуацию.
Если он попытается разбить этот горшок, Павлу точно наступят кранты — острые осколки искромсают его сообщника в клочья, он ведь там в чем мать родила… К тому же звон может разбудить сумасшедшую толстуху.
А если он откроет карабин, на котором держалась стеклянная колба, она, чего доброго, грохнется ему на ноги, и все равно разобьется.
Морщаясь от жуткой вони, едкие пары которой сочились из крышки «ноты» наружу, Багор процедил:
— Тебе придется потерпеть. Не смей сдохнуть, парень. Мне нужны ваши деньги.
Вместо ответа Павел разинул рот. Распухший, темный, как пиявка, язык вывалился наружу.
Багор почувствовал, как в его кожу впиваются сотни ледяных иголочек. В свои сорок два года он немало повидал в жизни, он нередко видел смертельно больных людей, стоящих на краю могилы, на его глазах заживо гнили бедолаги, пожираемые лепрой… Он видел мертвые тела, и, чего уж греха таить — ему приходилось и самому отправлять людей на тот свет. Так что в этом мире было не так много вещей, которые могли бы заставить его испугаться.
Но почему-то сейчас, на борту этой странной яхты, под хлещущим дождем, Багру было по-настоящему страшно. В какие-то доли секунды из дальних закоулков мозга выплыла мысль о том, чтобы немедленно убраться отсюда, и ему стоило немалых трудов затолкать ее обратно в темный угол.
Деньги.
Да, деньги. Много денег.
Он заставит Весту вытащить Павла из этого вонючего бочонка, и они поплывут обратно к берегу.
На негнущихся ногах Багор зашагал к кокпиту, но, прежде чем войти внутрь, он не выдержал и вновь посмотрел на «ноты».
«Елочная, мать их ети, игрушка», — неосознанно подумал он. Громадная капсула сонно мерцала голубоватым светом, словно глыба льда с замурованным внутри человеком.
Веста была в каюте — об этом красноречиво говорил ее клокочущий с присвистом храп. Поразмыслив, Багор решил разбудить ее при свете и, щелкнув выключателем, вырубил свой наголовный фонарик. Затем он снял кепку с приклееным париком и присел на стул рядом с диваном.
«Похоже, тут и правда была серьезная переделка».
Багор с удивлением разглядывал квардак, царящий в каюте, которая в какой-то момент вызвала у него невольное сравниение с пещерой людоеда.
Взгляд ночного гостя остановился на забинтованной голове хозяйки яхты, сплошь в запекшихся пятнах крови.
— Веста, — тихо позвал он, легонько тронув спящую рукой за плечо. Никакой реации.
— Веста, — повысил голос Багор.
Она продолжала храпеть, и тогда мужчина толкнул ее. Охнув, Веста заелозила на диване, осовело хлопая глазами.
— Пора вставать, — мягко произнес он. — У нас много дел.
Она облизнула разбитые губы. Ее рассеянный взор наконец сфокусировался на Багре.
— Это сон, — прошептала Веста. Ее толстые грязные руки, покрытые царапапинами, обхватили виски. — Я сплю.
— Нет, ты не спишь, — терпеливо возразил Багор. — Посмотри на меня внимательно. Хочешь, я тебя ущипну?
Лицо Весты приняло осмысленное выражение, туманная пленка, застилающая глаза, исчезла. У нее был такой вид, словно с ней неожиданно заговорил диван.
— Олег? — изумленно спросила она. — Ты правда мне не снишься?
— Правда, — усмехнулся тот. — Вставай и пошли наружу. Ваш медовый месяц придется сократить.
— Что ты тут делаешь?!
Багор почесал нос.
— Как что? Приехал тебя спасать, Веста. Я ведь дал слово Сергею опекать тебя.
Она медленно села, спустив колоннообразные ноги на пол.
— Как ты меня нашел?
Губы мужчины снова растянулись в ухмылке:
— Ищите да обрящете. Библию читала, детка? Стучите, и вам откроют.
Вздыхая, Веста встала с дивана, ее слегка покачивало из стороны в сторону
— Я ничего не понимаю. Я не сообщала тебе, где мы находимся, — медленно проговорила она.
— Что ты сделала с мужем, Веста? — вкрадчиво спросил Багор. — Ты что, с ума сошла? У тебя какие-то проблемы с головой?
