Потом человечинку нашли, долбанули прикладом хозяина. Едем обратно. Приехали. Кто же знал, что Осташко сегодня баф стик лоун?! Мы приехали, а он выходит навстречу. Ну и сразу в десантное — а там от этого чертового барана кровищи натекло… пришлось показать. Ну можно же, можно же было вывернуться! Я начал уже: мол, бросился под передок сам, дурной какой-то, хозяина нет… А Осташко-то засек, оказывается, когда мы уехали! И ехидно так спрашивает: «А куда это вы ездили?» Виллем эстафету подхватывает, начинает дальше лапшу вешать: мы, мол, купаться ездили. «И чего ж так долго?» — это уже Осташко. Я уже наладился сказать — мол, трак перетягивали. И тут этот Женька как пер… ляпнет: «Товарищ лейтенант, а как вы думаете, легко было этого барана догнать?!» То ли от обалдения, то ли со страху. Ну и… — Эрих махнул рукой. — Поехал наш баран в голубую даль. — Немец обнаружил, что все вокруг уже хохочут, и надулся. — И чего вы?! Мы, кстати, для всех старались!
— Ну вот, считай, что Серегу порадовал, — хмыкнул Иоганн, имея в виду комдива Бачурина.
Эрих, уже успокаиваясь, махнул рукой:
— Ла-адно, пусть он рубает, хоть кому-то радость… Да и обед скоро.
Все как-то примолкли. Стало слышно, как где-то кто-то поет под гитару, а еще несколько голосов подхватывают с должной степенью тоскливой разухабистости:
— Барана отпевают, — сказал Жозеф.
Шутку не поддержали — на всех снизошло задумчивое настроение.
Джек, вновь откинувшись на подушку, думал о том, что в школе мучился с немецким, и страшно обрадовался, когда узнал, что в Ротах этот язык не так уж и в ходу. Но совершенно неожиданно к исходу лагерного обучения выяснилось, что он может говорить на немецком как на родном, хорошо говорит по-русски, неплохо по-шведски, да еще знает немало слов и фраз на полудюжине других языков. И все это произошло совершенно без напряга…
— Мальчишки, — вдруг подала голос Анна, — а вот скажите, кто кем станет? Ну, после войны? Вот ты, Иоганн?
Швейцарец улыбнулся:
— Я не стану. Я уже есть. Я военный, Анна, во-ен-ный… Хелен, а ты?
— Учиться буду. — Русская аккуратно ровняла щипчиками ногти. — Может, стану учителем. Хорошим. Дальше мои планы не простираются.
— Дик, а ты? — поинтересовался Иоганн.
— Попытаюсь постепенно угодить в Палату Лордов, — серьезно ответил Дик.
— Угодить можно в тюрягу, — наставительно сказал Андрей.
— В Палате Лордов тяжелей, — отмахнулся Дик. — Угожу — попытаюсь использовать свое присутствие там для усугубления Добра в мировом масштабе… Ну а ты, Эндрю? Будешь стрелять тигров?
— Если только для развлечения, — покачал головой русский. — Пойду в колониальную администрацию где-нибудь в Манчжурии. Нам ведь Манчжурию позволят насовсем себе забрать, а, товарищи наглосексы… тоись эта, англосаксы? Она все равно пустая стоит…
— Да подавитесь, — засмеялся Дик. — Жозеф?
Валлон хрустнул пальцами. Лицо его было холодным, не похожим на обычное:
— В полицию пойду. И я не я, если не стану комиссаром Шарлеруа. Анна, а ты?
— Стрелков будут тренировать, — коротко ответила Анна.
— А я тоже вернусь домой. Мэром попробую стать, — вздохнул Ласло.
