– Аукционы проводятся в Церкви Бартера, прямо перед алтарем. Что может быть священнее? Это идеально – закрытое пространство с множеством выходов и быстрым доступом к каналу.
Нина помотала головой.
– Каз, как только Матиас выйдет на сцену, половина фьерданской делегации узнает его, а ты – самый разыскиваемый парень в Кеттердаме. Если вы появитесь на этом аукционе, вас тут же арестуют.
– Они не смогут схватить нас до окончания аукциона.
– И что потом? – спросила Инеж.
– У нас будет чертовски хороший отвлекающий маневр.
– Должен быть другой способ, – не унимался Джеспер. – А что, если мы заключим сделку с Роллинсом?
Уайлен сжал край салфетки.
– Нам нечего ему предложить.
– Хватит с нас сделок, – категорично заявил Каз. – Мне вообще не стоило обращаться к нему за помощью.
Брови Джеспера взмыли вверх.
– Ты действительно признаешь свою ошибку?
– Мы нуждались в капитале, – взгляд Бреккера мельком скользнул по Инеж. – И я не жалею о сделанном, но это было неправильное решение. Чтобы победить Роллинса, никогда не садись с ним за один стол. Он дома. У него достаточно ресурсов, чтобы играть, пока твоя удача не помашет ручкой.
– Тем не менее, если мы выступим против керчийского правительства, банд Бочки и шуханцев…
– И фьерданцев, – добавил Матиас. – И земенцев, и каэльцев, и кто еще там появится, когда объявят об аукционе. Посольства переполнены, и мы не знаем, как далеко распространились слухи о пареме.
– Нам понадобится помощь, – подытожила Нина.
– Знаю, – сказал Каз, поправляя рукава. – Поэтому я пойду в Клепку.
Джеспер замер. Инеж покачала головой. Все уставились на него.
– О чем ты говоришь? – спросила Нина. – За твою голову назначили награду. Все в Бочке знают об этом.
– Ты же видел внизу Пера Хаскеля с Отбросами, – произнес Джеспер. – Думаешь, ты уговоришь старика поддержать тебя, когда весь город вот-вот обрушится на нас, как мешок с кирпичами? Ты же знаешь, что у него кишка тонка.
– Знаю, – кивнул Каз. – Но для этой работы нам нужна большая команда.
– Демжин, этот риск того не стоит, – сказал Матиас и сам удивился искренности своих слов.
– Когда все закончится, когда мы поставим Ван Эка на место, а Роллинс сбежит сломя голову и деньги будут выплачены, эти улицы все еще будут моими. Я не хочу жить в городе, где не смогу ходить с высоко поднятой головой.
– Если у тебя останется что поднимать, – мрачно сказал Джеспер.
– Я вытерпел ножи, пули и бесчисленное количество ударов, все ради маленького кусочка этого города. Это город, ради которого я истекал кровью. И если Кеттердам меня чему и научил, так это тому, что всегда можно пролить немного больше.
Нина потянулась за рукой Матиаса.
– Гриши все еще прячутся в посольстве, Каз. Я знаю, что тебе плевать, но мы обязаны вывезти их из города. И отца Джеспера. И всех нас. Кто бы ни выиграл аукцион, Ван Эк и Пекка Роллинс не соберут вещички и не уедут домой. Как и шуханцы.
Бреккер встал, опираясь на набалдашник с вороном.
– Но я знаю, чего Кеттердам боится больше, чем шуханцев, фьерданцев и всех банд Бочки, вместе взятых. И ты, Нина, организуешь им это.
26
Каз
Казалось, что Каз просидел в этом кресле много часов, отвечая на их вопросы и позволяя кусочкам плана сложиться воедино. Окончательный план уже сложился у него в голове: шаги, которые понадобятся для его достижения, бесконечные варианты того, где они могут потерпеть неудачу или будут рассекречены. Это был безумный, чудовищный план, и таким он и должен остаться, чтобы они преуспели.
Он точно не знал, зачем купил ферму, на которой вырос, или почему продолжал вести торговлю и приобретать собственность под именем Ритвельд. Был ли Иоганн Ритвельд его аналогом Якоба Герцуна? Уважаемый человек, как тот, которого создал Пекка Роллинс, чтобы дурить доверчивых простофиль? Или таким образом он пытался воскресить потерянную семью? Имело ли это вообще значение? Иоганн Ритвельд существовал на бумаге и в банковских записях, и Колм Фахи идеально подходил на эту роль.
Когда их собрание подошло к концу, кофе уже остыл, а на дворе был почти полдень. Несмотря на ярко льющийся свет из окон, им всем не помешает
