пудов!
На автомате я развернулась к Максимельяну. Губы его были сжаты, а в глазах – такое недовольство! Но, вынуждена признать, даже доведенный до ручки, Максимельян выглядел потрясающе!
Тут «жировая дрожь» лорда Кагнера немного поутихла, и он, взяв себя в руки, попытался оправдаться:
– Это слухи! Рыба действительно была деликатесом, – уверенно заявил он. – Я лично при всех попробовал…
– …и потом час прощались с содержимым желудка за рыночной площадью! – закончила я эту поучительную историю, услышанную от Юлика в процессе прихорашивания перед ужином.
Лорд опять затрясся и почему-то позеленел, а Максимельян поволок меня в другую сторону, где в напряжении замерли сразу двое мужчин.
– Лорд Цвайг и лорд Блехар…
Я открыла было рот, чтобы уточнить, правда ли, что лорд Цвайг на днях приударил за женой лорда Блехара, но Макс развернул меня в другую сторону и быстро представил оставшихся:
– Лорд Шнайдер, лорд Гилерман, у дивана – лорд Дов и лорд Клугерман, а рядом с камином – лорд Кауфман и лорд Хазенфус…
– Лорд Хазенфус! – воскликнула я, направляясь к молодому и весьма симпатичному мужчине, выделяющемуся среди этой толпы старых пердунов как статный жеребец среди горбатых верблюдов. – Как я рада нашему знакомству!
– Принцесса Мариэлла, – почтительно произнес лорд, целуя мою протянутую ручку.
Это легкое касание в качестве приветствия понравилось мне гораздо больше, чем все предыдущие.
– Лорд Хазенфус, – произнесла я томным голосом, – признаться честно, давно мечтала познакомиться конкретно с вами.
Мужчина приятно удивился:
– Правда?
– Конечно! – восторженно заверила я сомневающегося лорда. – С тех самых пор, как вы попросили у отца моей руки…
Вот тут улыбка с лица лорда Хазенфуса исчезла.
– Не понимаю, о чем вы…
Конечно, не понимаешь! Это ведь я только что придумала, чтобы Максика позлить! Я едва заметно бросила взгляд на короля Гиза. Судя по всему, тот также удивился, но до вспышки ярости, на которую я рассчитывала поглазеть, было еще очень далеко. Что ж, придется исправлять эту оплошность!
– Отказ отца разбил не только ваше сердце, лорд Хазенфус, – тяжелый, почти искренний вздох, – но и мое.
Лицо симпатичного лорда озарила довольная улыбка. Ведь ничто так не тешит самолюбие мужчины, как любовное признание юной особы. А вот Максику улыбочка лорда Хазенфуса явно пришлась не по душе. Мужики – ну прямо как дети! Соперничество за игрушку. И не важно, что это за игрушка: машинка, собака или девушка. Главное – быть победителем.
– Но теперь я здесь, и мы можем быть вместе! – кладя руки на плечи лорда, прошептала я. – Будем любить друг друга, невзирая на запреты!
Перспективы лорда Хазенфуса почему-то не обрадовали.
– Но ваш муж…
– Объелся груш, – сама пошутила, сама посмеялась и, ласково обняв лорда за шею, интимным шепотом добавила: – Он посидит на троне, в то время как мы полежим в кровати…
Громкий треск заставил всех присутствующих в комнате вздрогнуть, а Хазенфус умудрился еще и с ужасом отскочить от меня на добрых полметра.
Обернувшись, я недовольным взглядом смерила Макса, играющего от злости желваками. Потом с сочувствием посмотрела на сломанный стол (дубовый, между прочим!) и вновь удостоила недосупруга своим вниманием.
– Милый, ты зачем мебель портишь?
Макс сжал кулаки и угрожающе двинулся в мою сторону.
– Все вон.
И сказал таким ти-и-ихим и вкра-а-адчивым голосом, что стало ясно – будет убивать! Причем жестоко и с явным удовольствием.
Лордов как ветром сдуло. Самым быстрым оказался как раз молодой и прыткий лорд Хазенфус.
Едва за сиятельными придворными захлопнулись двери, Максимельян схватил меня и прижал к себе.
– Предупреждаю сразу, – как можно более угрожающе вымолвила я, – так просто убить себя не дам. Буду и орать, и царапаться, и ногами бить по нежным местам, так что тебе тоже лучше хорошенько подумать.
Максимельян устало вздохнул и сжал меня еще сильнее.
– Ну почему ты такая?
– А кто виноват, что на ярмарке невест ты выбрал бракованную? – не оставляя попыток вырваться из захвата, огрызнулась я. – И между прочим, бракованная невеста проявила уважение и сразу призналась во всех дефектах. А кое-кто не поверил!
Лорд Рок оценил мою откровенность по-своему. Низко наклонившись и почти касаясь губами мочки моего уха, он тихо прошептал:
