что «Колыбельная» Фрэнка Моргана помогает ему лучше сосредоточиться на работе.
Он кивнул на блокнот у девушки на коленях и спросил:
– Вы пишете о картине?
– Нет, – ответила она. – Я пишу роман. Но я часто сюда прихожу, заряжаюсь от картины. В надежде настроиться на ее настроение. – Она рассмеялась. – Да, знаю. Звучит, как бред сумасшедшей.
– Вовсе нет, – сказал Босх. – Мне кажется, я понимаю. Вы пишете книгу о ком-то очень одиноком?
– Да, очень.
– В основе ваша собственная история?
– Отчасти.
Босх снова кивнул. Ему нравилось с ней разговаривать, хотя это было против всех правил.
– Ну вот, я все вам рассказала. А почему вы здесь?
Ее вопрос застал его врасплох.
– Почему? – переспросил он, чтобы выиграть пару секунд на раздумья. – Просто хотел посмотреть картину. Увидеть ее вживую.
– Так сильно хотели увидеть, что ходите на нее любоваться два дня подряд? – спросила она.
Босх не знал, что и думать. Кажется, его раскрыли.
Она улыбнулась и показала пальцем на свой глаз.
– Говорят, хороший писатель должен все подмечать, – произнесла она. – Я видела вас вчера. – Босх смущенно кивнул. – И не могла не заметить, как вы дрожите от холода. Этот плащ… Вы ведь нездешний, да?
– Да, – ответил Босх. – Я из Лос-Анджелеса.
Он наблюдал за ней, когда говорил это. Его слова, казалось, обдали ее холодом, как ветер совсем недавно заставил его самого мерзнуть на улице.
– Ладно, кто вы такой? – спросила она. – Что все это значит?
Босх двадцать минут прождал в холле, и наконец охранник Гриффина проводил его в кабинет. Гриффин восседал за массивным письменным столом красного дерева. На том же месте, где он сидел, когда Босх приходил к нему в первый раз.
В окне справа виднелся бассейн, тихая водная гладь. Гриффин был одет в облегающую спортивную куртку с длинным рукавом и водолазку с горловиной на «молнии». Его лицо раскраснелось, как будто он только что пришел с тренировки. Или что там у него считалось тренировкой.
– Извини, что пришлось задержать тебя, Босх, – сказал он. – У меня была гребля. – Босх молча кивнул. Гриффин указал на стул перед столом. – Садись. И рассказывай, что нарыл.
Босх остался стоять.
– Да рассказывать нечего, – сказал он. – Ложный след. Я съездил в Чикаго, но это была не она.
Гриффин откинулся на спинку стула, переваривая услышанное. Он был человеком влиятельным и богатым и не привык к неудачам. Реджинальд Гриффин, продюсер трех фильмов, взявших «Оскара», добивался успеха всегда и во всем.
– Ты с ней говорил? – спросил он.
– Да, – сказал Босх. – Нам удалось побеседовать. И еще я проверил ее квартиру, пока они с соседкой были на работе. Я не нашел ничего, указывающего на то, что она живет под чужим именем. Это не она.
– Ты ошибаешься, Босх. Это она. Я точно знаю.
– Она сбежала из дома восемь лет назад. Это достаточно долгий срок, и люди меняются. Особенно если речь о детях-подростках. И та фотография была не особенно четкой.
– Мне рекомендовали тебя как очень хорошего детектива, Босх. Но, наверное, надо было плюнуть на рекомендации и нанять кого-то другого. Видимо, так я и сделаю.
– Детектив вам не нужен. Просто найдите генетика.
– Зачем мне генетик?
Босх держал руки в карманах плаща. Вернувшись из Чикаго, он отстегнул условно теплую подстежку и продолжал ходить в плаще. В Городе Ангелов зарядили дожди, и если плащ не спасал от холода в Чикаго, то здесь, в Лос-Анджелесе, он хотя бы не давал промокнуть, пусть даже в этом плаще Босх выглядел банально. О чем ему не преминула напомнить дочь. Но все могло быть и хуже. По крайней мере, он не обзавелся фетровой шляпой.
Он вынул из левого кармана небольшой пластиковый пакетик и положил на стол перед Гриффином.
– Здесь образец ДНК, – сказал он. – Волосы, которые я снял с ее щетки, когда проник к ней в квартиру. Пусть их проверят в лаборатории и сравнят с тем образцом, который есть у вас. Вы получите официальное научное подтверждение, что это не ваша дочь.
Гриффин схватил пакетик и рассмотрел его на свет.
– Ты говорил, у нее есть соседка, с которой они на пару снимают квартиру, – сказал он. – Откуда я знаю, чей это волос. Может, как раз соседки.
