На солнце или в тени (сборник)

смотрит смущенно, немного застенчиво. Этот взгляд он перенял у киноактеров.

– У меня нет жениха… я не замужем… просто только недавно сюда приехала, и, если честно, этот город немного меня пугает.

– Ну, тут не так уж и страшно, – говорит он и смотрит теперь не смущенно, а приветливо, сердечно.

– Если по правде, мне трудно знакомиться с новыми людьми.

– Знаете, что? – произносит он с лучезарной улыбкой. – Давайте я к вам пересяду.

И прежде чем она успевает возразить, а говоря откровенно, не похоже, что она собиралась возражать, он пересаживается за ее столик, прихватив тарелку с салатом. Делает знак официанту, и тот переставляет его бокал, и вот он сидит прямо напротив нее, пытаясь разглядеть в ней настоящую женщину, а не розовый силуэт в ночном окне, хотя этот образ накрепко въелся в его сознание.

После второго бокала вина она рассказывает ему всю историю своей жизни: закончила школу в Салине, училась на секретаря-машинистку в Топике, работала в бухгалтерской фирме, где, по ее словам, «сплошные бухгалтеры и до смерти скучно». При этом она морщит нос.

– Здесь вам не будет до смерти скучно, – говорит он. – И я не бухгалтер.

Он берет еще по бокалу вина, и она рассказывает ему, что ей тридцать два, она разведена, решила начать новую жизнь на новом месте, а он поощряет ее говорить, но о себе сообщает очень мало – только то, что он работает на себя, «в финансовой области, ничего выдающегося, но на жизнь хватает».

Она смеется. Потом пристально смотрит на него и говорит:

– Странно, что такой красивый мужчина, как вы, до сих пор не женат.

– Я был женат, один раз, – произносит он и добавляет: – И был бы не против попробовать снова.

Дергает за крючок, представляет, как он вонзается в ее плоть, кровь течет по щеке – красная, не розовая.

Потом он провожает ее до дома.

Прекрасный вечер, не обычная манхэттенская летняя духота. Легкий ветерок, низкая влажность, теплый воздух, как легкая маска поверх той маски, которую он уже нацепил.

– Вот и мой дом. – Она останавливается у подъезда.

Неловкий момент, но он не торопится нарушить молчание, ждет, что она сделает дальше.

– Ну, что ж… – Она протягивает руку, прощаясь.

Он берет ее руку в ладони, задерживает на мгновение.

– Приятно было познакомиться, – говорит он. – Так что вы решили?

– Насчет чего?

– «Кинофорум». Хичкок.

– А-а, – вспоминает она. – Когда?

– Фестиваль продлится две недели. Сеансы каждый вечер. Может, завтра?

Она задумчиво покусывает нижнюю губу.

– Давайте попробуем. А какой завтра фильм?

– Двойной сеанс. «Головокружение» и… «Психо».

– Всегда боялась смотреть «Психо».

– Не бойтесь, – говорит он. – Я вас защищу.

Он ждет, когда она войдет в подъезд, потом мчится домой и успевает как раз вовремя: она раздевается у окна, белые джинсы падают на пол, топ –  долой, на секунду она замирает в освещенной гостиной, и он думает, может быть, она чувствует, что он за ней наблюдает, иначе с чего бы вдруг скрестила руки на груди?

– Мне понравились оба фильма, – говорит она, когда они выходят из «Кинофорума». Гринвич-Виллидж, ночь душная, жаркая. Воздух влажный. – Сфотографируй меня, – просит она и дает ему свой телефон.

Он фотографирует ее на фоне афиши «Психо». Она хихикает, как подросток, забирает у него телефон, поднимает повыше и фотографирует их обоих.

– Я не люблю, когда меня фотографируют, – говорит он. Это правда. Он никогда не разрешает себя фотографировать. Он даже подумывает вырвать у нее телефон и швырнуть его об стену. – Сотри этот снимок, ладно?

– Как скажешь. – Она нажимает на кнопки в своем телефоне. – Извини, я не хотела…

– Ладно, забыли. – Он заставляет себя улыбнуться, но улавливает ее напряжение. Это надо исправить.

– Как тебе «Психо»?

– Ой, такой страшный фильм.

– Но великолепный. Даже после многократных… – он медлит, подбирая нужное слово, с языка чуть не срывается оргазмов, – просмотров.